Того же лѣта Юрии посла кь Святославу сына своего Глѣба, и приидоша къ нему Половци; онъ же зая всѣ грады: Вятичи, и Брянець, Обловескь, Девягорескь, и до Воробины по Деснѣ, и Домагощи, и прииде кь Мченьску, и поиде кь Хрому на Изяслава Давыдовича. И ту угониша его послы отъ Володымера Давыдовича и отъ Святослава Всеволодича, и цѣловаша къ нему крестъ, яко быти имъ всѣмъ за одинь. Пришедше Давыдовичи кь Чернигову, послаша лестию къ великому князю Изяславу Мьстиславичю, глаголюще: «Святославь изяль власть нашу Вятичи; поидевѣ на нь». А Святославь Всеволодичь пришедъ въ Киевь къ великому князю Изяславу, любяше бо его Изяславъ, и ту отпросися у него кь Чернигову, кь Давыдовичемь, и съвъкупльшеся послаша второе къ великому князю Изяславу, глаголюще: «хотѣлъ еси ити на Юриа и на Святослава, та поиди нынѣ». Князь великии же съзва бояре Киевския и дружину, и рече имь: «хощу ити съ Давыдовичи на Юриа и Святослава Олговича, со братомъ Ростиславомъ, и съ Смолняны и съ Новогородци; поидите вы со мною?» И рѣша ему Киане: «не ходи, княже, на своего стрыа на Юриа; Олговычемь вѣры не имы, а въ путь съ ними не ходи; аще ли хощеши, мы на Володимере племя не можемъ рукы подняты, аще ли на Олговича, то и з дѣтми идемь.» Онъ же не послуша ихь, но рече: «Да кто хощетъ, тотъ поидетъ со мною». И поиде самъ. И посла напередъ себе въ Черниговь Улѣба; Улѣбъ же увѣда, яко сложилися Олговичи, великого князя Изяслава зовутъ лестию, хотяще его убити, и бѣжа назадъ къ нему, и стрѣте его на Супои, и сказа ему лесть Чръниговскыхъ князеи, яко цѣловали крестъ Святославу, а кь Юргию послали, а его убити хотятъ. Онъ же възвратися, а къ нимъ посолъ свои посла, и обличи лесть ихь и мысль злую. Посла же князь великии и къ брату своему Ростиславу, являа ему се, а веля ему ити къ себѣ въ Киевь. Посла же и къ брату своему Володимеру, и къ митрополиту и кь Киапомъ, се же повѣдая, и Кианомъ глаголя: «якоже вы ся, братие, обѣщавалися на Олговичи, то нынѣ приспѣ время; потягните, братиа, по мнѣ на крестопреступниковъ.» Они же рѣша: «ради есмы по князи своемъ и з дѣтми; но сего блюдемся, яко прежде сего было при великомъ князи Изяславѣ Ярославичи, высѣкше Всеслава посадиша на столѣ; а се нынѣ върогь князя нашего и нашь, Игорь, не въ порубѣ, но въ манастыри святаго Феодора.» И възвышеся вси людие, поидоша убити Игоря. Володимиръ же Мьстиславичь рече имъ: «братие и дружино! сего братъ мои, а вашь князь великии, не приказалъ къ вамъ; но поидите противъ врагь его, а Игоря сторожеве блудутъ.» Такоже и митрополитъ возбраняше имъ, и Лазарь тисяцкии. Они же не послушавше тако поидоша въ манастырь святаго Феодора, а оному на обѣднѣ стоящу, симъ же къ манастыру идущимъ, Володимерь погна по нихъ, да не дасть имъ Игоря, и не успѣ; а они емше его извлекоша изъ церкве, биюще и пхающе. Володимеръ же стрѣте ихъ вь вратѣхъ манастырскыхь, и ту скочи съ коня, и паде на Игора, да не дасть имъ убити его; людие же самохотяще убити его, а Володимеръ вьведе его въ дворъ матере своеа; людие же врата выломльше у двора и сѣни о немъ разбиша, и съвлекше его съ сѣнеи, и убиша его, и въ единои свиткѣ, поцѣпивше ужемъ за нозѣ, влекше, покинуша его на торговищи. Володимеръ же пославь повелѣ похоронити тѣло его; и положень бысть вь церкви святаго Семиона. На ту же осень ходи Святополкь Мьстиславичь съ Новогородци и съ всею областию на Юргиа, на Суждаль; и воротишася у Новаго Торгу въ роспутие.