В лѣто 6508 [1000]. Преставися Малъфридь.

В тоже лѣто преставися Рогнѣдь, мати Ярославля.

Въ лѣто 6508 [1000]. Преставися Мальaридъ.

Того же лѣта преставися Рогнѣдь, мати Ярославля.

В лѣто 6509 [1001].

Въ лѣто 6509 [1001]. Преставися князь Изяславъ Володимеровичь Полоцкии, брать Ярославль.

В лѣто 6510 [1002]. Преставися Изяславъ, отець Брячиславль, сынь Володимиръ.

В лѣто 6510 [1002].

В лѣто 6511 [1003]. Преставися Всеславъ, сынъ Мьстиславль, внукъ Володимиръ.

В лѣто 6511 [1003].

Вь лѣто 6511 [1003]. Преставися Всеславь Изяславичь, внукь Володимерь.

В лѣто 6512 [1004].

В лѣто 6512 [1004].

В лѣто 6513 [1005].

В лѣто 6513 [1005].

В лѣто 6514 [1006].

В лѣто 6514 [1006].

В лѣто 6515 [1007]. Принесени си въ святую Богородицю.

В лѣто 6515 [1007].

Въ лѣто 6515 [1007]. Принесени Изяславь и Всеславь вь святую Богородицу.

В лѣто 6516 [1008].

В лѣто 6516 [1008].

В лѣто 6517 [1009].

В лѣто 6517 [1009].

В лѣто 6518 [1010].

В лѣто 6518 [1010].

В лѣто 6519 [1011]. Преставися раба божиа Анна, цесарица Володимиря.

В лѣто 6519 [1011]. Преставись Анна царица.

Въ лѣто 6519 [1011]. Преставися Анна царица, сестра Греческымъ царема Василию и Константину; была за великымъ княземъ Володимеромъ 13 лѣть.

В лѣто 6520 [1012].

В лѣто 6520 [1012].

В лѣто 6521 [1013].

В лѣто 6521 [1013].

В лѣто 6522 [1014]. Ярославу же живущу в Новѣгородѣ и урокомъ дающю дань Кыеву 2000 гривен от года до года, а тысящу Новѣгородѣ гридемъ раздаваху; и тако даяху въси князи новгородстии, а Ярославъ сего не даяше къ Кыеву отцу своему. И рече Володимиръ: «Требите путь и мосты мостите»; хотяшеть бо поити на Ярослава, сына своего; абие разболѣся.

В лѣто 6522 [1014]. Ярославу же сущу в Новѣграде и уроком дающе Киеву 2000 гривен от года и до года, тысящу в Новѣгородѣ гриди роздаваху; тако даяху вси посадници новгородстии, а Ярослав сего не даяше Киеву отцу своему. И рече Володимиръ: "Требите путь и мосты мостите". Хотяшет бо на Ярослава ити на сына своего, но разболѣся".

В лѣто 6522 [1014]. Ярославу сущу в Новѣгородѣ и урокомъ дающе къ Киеву 2000 гривенъ от года и до года, 1000 Новугороду гривенъ раздавааху, тако давааху вси посадникы, а Ярославъ сего не даяше Киеву, отцю своему. И рече Владимеръ: «Требите путь и мосты мостите». Хотяшеть бо на Ярослава ити, сына своего, но разболѣся.

Въ лѣто 6522 [1014]. Ярославу сущу въ Новѣгородѣ и урокомъ дающу кь Киеву 2000 гривень отъ года до года, а 1000 Новогороду гридемъ раздавааху; тако дааху вси посадникы; Ярославъ же сего не въсхотѣ даати отцу своему х Киеву, и не дааше. И рече Володимеръ: «Требите путь и мосты мостите», хотяше бо ити на Ярослава, сына своего, но разболѣся.

В лѣто 6523 [1015]. Хотящю ити на Ярослава Володимиру, Ярославъ же посла за море, приведе Варягы, бояся отца своего; нь богъ не дасть диаволу радости. Володимиру же разболѣвшюся, в се же время бяше у нихъ Борисъ; и Печенѣгомъ идущимъ на Русь, посла противу имъ Бориса; а самъ боляшеть велми, в неиже болѣзни скончася мѣсяца июля въ 15 день.

Умершю же ему на Берестовомъ, и потаиша и, бѣ бо Святополкъ в Киевѣ. И нощью межи клѣтьми проимавше помостъ, въ коверъ обертѣвше и, ужи свѣсиша и на землю, и возложьше и на санѣ, везоша и поставиша у святѣи Богородици, юже бѣ самъ создалъ. Се же увѣдѣвше людие, снидошася безъ числа, и плакашася по немъ, бояре акы заступника земли их, и убозии яко заступника и кормителя; и вложиша его въ раку мраморяну, и скуташа тѣло его с плачемь великым зѣло. Сеи же есть блаженыи князь Владимиръ новыи Костянтинъ великаго Рима, иже крестивъся самъ, и люди своя крести; тако и сеи створи подобно ему. Аще бо преже бѣ в поганьствѣ, на скверную похоть желая, но послѣже прилежа к покаянию, якоже апостолъ вѣщаеть: «Идеже умножися грѣх, ту изобилуется благодать». Аще бо въ невѣжествѣ етера согрѣшениа быша, послѣди же рассыпашася покаяниемъ и милостинями, якоже глаголеть: «В нем же тя застану, в том же тя сужю», якоже пророкъ глаголеть: «живу азъ, Адонаи господь, яко не хощу смерти грѣшникомъ, нь обратитися имь от пути вашего злаго». Мнози бо праведнии творяще, по правдѣ живуще, погыбают, нь воздати комуждо противу трудом и неиздреченою радостью, [юже] буди же улучити всѣмъ крестианомъ.

О убиении Бориса и Глѣба. Святополкъ сѣде в Киевѣ по отци, и съзва кыянѣ и нача даяти имѣние имъ; они же приимаху, и не бѣ сердце их с нимъ, яко братья ихъ бяху с Борисомъ. Борису же возвратившюся с вои и не обрѣтшю Печенѣгъ, вѣсть прииде к нему, яко «отець ти умерлъ». И плакася по отци, велми бо любимъ бѣ отцемъ паче всѣх; и пришед ста на Алтѣ. Рѣша же дружина отня: «Се, у тебе есть дружина отня и вои бещислено; пакы поиди и сяди в Киевѣ на столѣ отьнѣ». Он же рече: «не буди того мнѣ взяти, ни рукы подняти на брата старѣишаго; аще отець мои умре, то сь ми будеть во отца мѣсто». Се слышавше, разидошася раздно от него; Борисъ же стояше съ отрокы своими. Святополкъ же, исполнивъся безакониа, Каиновъ смыслъ приимъ, посла къ Борису, глаголя, яко: «С тобою хошу любовь имѣти и къ отню придам ти», льстя под нимъ, како бы погубити. Святополкъ же прииде в Вышегород нощью, отаи призвав же Путшю и вышегородчкыя боярьци, и рече имъ: «Прияите ми всѣмъ сердцемь». Рече же Путша с вышегородскыми боярьци: «можем главы своя сложити за тя». Онъ же рече имъ: «не повѣдуще никому же, шедше, убиите брата моего Бориса». Они же скоро обѣшашася се створити. О сяковыхъ бо Соломонъ рече: «скори суть пролити кровь бес правды тии бо обѣщаются крови, собрати собѣ злая; сих пути суть коньчавающих безаконие, нечестьемъ душю свою емлют». Послании же приидоша на Алто поле нощью. и подступиша же ближе и слышаша глас блаженаго Бориса, поюща заутренюю: бѣ бо ему вѣсть уже, яко хотять убити и. Въставъ, нача пѣти: «господи, что умножишася стужающи ми; мнози, въсташа на мя; мнози глаголют о души моеи»; и пакы: «яко стрѣлы твоя унзоша во мнѣ; яко азъ на раны готовъ, болезни моя пред мною есть выину»; и пакы глаголаше: «господи, услыши молитву мою, внуши моление мое истиною твоею, услыши мя правдою твоею, не вниди в суд с рабомъ твоимъ; яко не оправдится пред тобою всякъ живъ, яко погна врагъ душю мою». И концавъ псаломъ, и видѣ, яко посланѣ суть губить его, и нача пѣти псалтырю, глаголя, яко «обиидоша мя унци тучни и сборъ злобывых осѣде мя. Господи боже мои, на тя уповахъ, спаси мя и от всѣх гонящих избави мя». Посемъ же нача пѣти канон; таче, концавъ заутренюю, помолися, глаголя, зря на икону, на Владычнь образъ: «господи Исусе христе, иже симъ образомъ явися на земли спасениа ради нашего, изволивыи своею волею пригвоздитися на крестѣ, волею приимъ страсть грѣх ради нашихъ, и мнѣ тако сподоби прияти страсть; се же не от противникъ приемлю, нь от своего брата, и не сътвори ему, господи, в семь грѣха». И помолившюся ему, возлеже на одрѣ своемъ. И се нападоша, яко звѣрие дивии. около шатра, и насунуша копьи, и прободоша Бориса и слугу его, и падоша на немь. Бѣ бо сь любимъ Борисомъ, и бяше бо отрокъ сь сынъ Угорескъ, именемъ Юрги, его же любляше Борисъ повелику; бѣ бо Борисъ възложилъ на него гривну велику злату, в неи же предстояше пред нимъ. Избиша же отрокы многы; Георъгеви не могуще сняти гривны сея вборзѣ съ шеи, усѣкнуща главу его, тако сня, отвергъша главу его прочь; тѣм же послѣдѣ не обрѣтоша тѣла его въ трупьи. Бориса же убивша оканнии и увертѣвше в шатеръ, возложьша на кола, везоша и еще дышюще. Увидѣвъ же се оканныи Святополкъ, яко еще дышеть, посла два Варяга приконьчатъ его. Онѣма же пришедшима, и видѣша, яко еще живу сущу ему, единь ею изъвлекъ мечь, пронзе и въ сердце. Тако скончася блаженыи Борисъ, вѣнець приимъ от христа бога, съ праведными причтеся, съ пророкы и апостолы, съ ликы мученичьскыми въдваряяся, Аврааму на лонѣ почивая, видя неиздреченную радость, въспѣвая съ аггелы, веселяся с ликы святыхъ. И положиша тѣло его, отаи принесъше Вышегороду, у церкви святого Василиа. Оканнии же си убиици приидоша Святополку, акы хвалу имуще безаконьници. Суть же имена симъ законопреступникомъ: Путьша, Талець, Оловиць, Ляшко; отець же их сатана. Сицѣ бо слугы бѣси бывают; бѣси бо на зло посылаеми бывают, а аггели на благое слеми суть. Аггелъ бо человѣку не стваряеть зла, нь благо мыслить ему всегда, паче же крестияномъ помагаеть от супротивнаго врага диавола; а бѣси на злое всегда ловят, завидяще ему, понеже видят человѣка богомъ почтена, и завидяще ему, на злое скоро слеми суть. Рече бо богъ: «кто идет прельстить Ахава» и рече бѣсъ: «се азъ иду». Золъ же человѣкь, тщася на злое, не хуже есть бѣса; бѣси бо бога боятся, а золъ человѣкъ ни бога боиться, ни человѣкъ ся стыдит; бѣси бо и креста господня боятся, а золъ человѣкь ни креста господня боится. Тѣм же глаголашеть Давыдъ: «Аще во истину убо право глаголете, право судите, сынове человѣчьстии; ибо въ сердци безаконие дѣлаете на земли, неправду рукы ваша съплетають; уничижени быша грѣшници от ложеснъ, заблудиша от чрева, глаголаше лжю; ярость их по образу змиину».

Святополкъ оканныи помысли в себѣ, рекъ: «Се, уже убих Бориса; како бы погубити Глѣба». Приимъ Каиновъ смыслъ, съ вѣстью посла къ Глѣбу, глаголя сице: «поиди вборзѣ, отець тя зовет, и нездравить ти велми». Глѣбъ же въборзѣ въсѣдъ на конѣ, с маломъ дружины поиде: бѣ бо послушливъ отцу и любимъ отчемь. И пришедшю ему на Волгу на конѣ, и потъчеся конь во рвѣ, и наломи ногы мало; и прииде къ Смоленьску, и поиде от Смоленьска, и яко близъ бѣ мѣсто строино, и ста на рѣкы на Смядынѣ в кораблици. В се же время пришла бѣ вѣсть къ Ярославу от Передславы о отни смерти, и посла Ярославъ къ Глѣбу, глаголя: «отець ти умерлъ. а брат ти убиенъ от Святополка». Се слышавъ Глѣбъ, възьпи съ слезами, плачася по отци, паче же и о братѣ, и нача молитися съ слезами, глаголя: «увы мнѣ, господи, луче бы ми умрети съ братомъ, нежели жити на свѣтѣ семъ прелестьнѣмъ. Аще бо быхъ, драгыи мои брате, видѣлъ бы есмь лице твое аггельское, то и селика постиже мя; уне ми бѣ с тобою умрети, господине мои; нынѣ же азъ что сътворю, умиленныи и очюжденныи от твоея доброты и от отца моего многыя доброты. О, честнѣишии мои господине и драгыи брате, аще еси деръзновение получилъ у господа, моли о моемъ унынии, дабы и азъ сподобленъ былъ ту же страсть прияти и с тобою жити, неже въ свѣтѣ семъ прелестьнѣмъ». И сице ему стенющю и плачющю и въздыхающю, слезами омачающю, и часто бога призывающе, приспѣша внезапу, послании от Святополка злыя слугы. Святыи же шедши въ кораблецѣ, и срѣтоша усть рѣкы Смядынѣ; тогда оканныи оступиша в корабли. Поваръ же Глѣбовъ, именемь Торчинъ, иземь ножь, зарѣза Глѣба вборзѣ, яко агня незлобиво, мѣсяца септября въ 5 день; и принесеся жерътва чиста, и възиде на небесныя обители къ господу, и узри желаемаго си брата, и въсприяста вѣнца нетлѣнныя. Оканныи же убиица възратишася, и приидоша [къ] пославшему я. Яко сказаша Святополку, яко: «Створихомъ повелѣная тобою»; си слышавъ, възвеселися душею и сердцемь. И убиену же Глѣбови и повержену на мѣстѣ пусти межи двѣма колодама, якоже рече Давыдъ: «хранить господь вся кости ихъ, ни едина же от них не скрушится»; и сему убо святому лежащу долго время, и не оста в невѣдѣнии и небрежении отинуд пребыти, нь показа, овогда видѣша столпъ огненъ, овогда же свѣща горяща; и пакы пѣниа аггельская слышаху мимоходяще гостие, инѣи же, яко и ловы дѣюще и пасуще. Сиа же слышаще и видяще, не бы памяти ни единому же их о възыскании телесе святого; ясно бо вси вѣдаху, яко въ Смоленьскѣ убиенъ, нь не вѣдяху, кде положенъ. Тогда помянуша, яко видѣша и свѣт велии в пустѣ мѣстѣ, и свѣща горяща; и то слышавше, послаша искатъ телесе святого съ честными кресты, и налѣзоша его, идѣже бяху видѣли. И привезъше и, и положиша его в Вышегородѣ, идеже лежит тѣло блаженаго Бориса, раскопавше землю, и тако положиша блаженое и святое тѣло, якоже бѣ лѣпо и честно.

В лѣто 6523 [1015]. Хотящу ити Володимиру на Ярослава. Ярослав же посла за море и приведе варягы, бояся отца своего; но Богъ не дасть диаволу радости. Володимир же разболѣся, в то же время бѣ у него Борис. И печенѣгомь идущемь на Русь, посла противу имъ Бориса; сам бо боляше велми, в неи же болѣзни и скончася на Берестовѣмь, месяца июля 15 день.

И потаиша и, бѣ бо Святополкъ в Киевѣ. В нощь же, межи клѣтми проимавше помостъ, и в ковергъ опрятавше, и ужи свѣсиша на землю, и възложиша на сани, везше, поставиша и въ светѣи Богородици. Се же уведевше людие, бесчисла снидошяся, и вложишя и в гробъ мраморянъ и съхраниша тѣло его с плачемъ, блаженаго князя. Се есть новыи Констянтин великого Рима, иже крестивься самь и люди своа крести; тако и сии створи подобно ему. Аще бо бѣ и преже в поганствѣ на скверную похоть желаа, напослѣд же прилежаше к покаанию, якоже апостолъ вѣщавает: Идѣже умножится грѣх, ту изъобилуеть ся благодать. Аще бо в невѣжествѣ етера съгрѣшениа быша, послѣ же разсыпашася покаанием и милостнями, якоже глаголет: В нем тя застану, в том ти сужу. Якоже пророкъ глаголеть: Живу азъ, глаголеть Аданаи Господь, яко не хощу смерти грѣшником, но обратитися им от пути злаго. Мнози бо праведнии, творяще по правдѣ, живуще погибают. Дивно же се есть, колико добра створи Рускои земли, крестивы ю. Мы же, христиане суще, не въздаемь почестья противу оному възданию. Аще бы онъ не крестилъ нас, то нынѣ были быхом въ прелсти диаволи, якоже и прародители наши погибнуша. Да аще быхом имѣли тщание и молбу приносили Богу за нь в день преставлениа его, видя бы Бог тщание наше к нему, прославил бы и; нам бо достоить за нь молити Бога, понеже тѣмь Бога познахом. Но даждь, Господи, по сердцу твоему и вся прошениа твоя исполни, иже желаше царства небеснаго; даждь ти Господь вѣнець с праведными, в пищѣ раистѣи веселие и ликоствование съ Авраамом и с прочими патриархы, якоже Соломон рече: Умръшу мужу праведну, не погыбает упование. Сего бо в память дръжат рустии людие, поминающе святое крещение, и прославяют Бога в молитвах и в пѣснех, въ псалмех поюще Господеви, новии людие, просвѣщени Святымъ Духомъ, чающе надежи великаго Бога и Спаса нашего Исуса Христа, въздати комуждо противу трудом неизреченную радость, юже буди улучити всѣм христианом.

О убиении Борисовѣ. Святополкъ же сѣде в Киевѣ по отцѣ своем, и съзва кианы и нача даяти имъ имѣнье; они же приимаху, но не бѣ срдце их с нимъ, яко братья их бѣшя с Борисомъ. Борису же възвратившуся съ вои, не обретшу печенѣг, вѣсть приде к нему: отець ти умерлъ. И плакася по отци велми, любим бо бѣ отцемь паче всѣх. И сташя, пришед, на Лтѣ. Рѣша же ему дружина отня: «Се дружина у тебе отца твоего и вои; поиди и сяди в Киевѣ на столѣ отни». Он же рече: «Не буди мнѣ подъяти рукы на брата своего старѣишаго; аще отець ми умре, то се ми будет въ отца мѣсто». И се слышавше вои разидошася от него. Борисъ же стоаше съ отрокы своими. Святоплък же исполнився безакониа, Каинов смыслъ приимъ, посылаа к Борису, глаголаше, яко с тобою хощу любовь имѣти и къ отню придам ти. А лстя под ним како бы его погубити. Святоплък же пришед нощию к Вышегороду, отаи призва Путшу и вышегородскыа боляре, рече им: Приаите ми всѣмь срдцемь. Рече же Путша с вышегородци: «Можем главы своа положити за тя». Он же рече имъ отаи: «Шедше убиите брата моего Бориса». Они же вскорѣ обѣщашяся ему се сътворити. О сицевых бо Соломон рече: Скори суть пролити кровь бес правды; ти бо обѣщаются крови, събирают собѣ злая; сих бо путие суть скончавающих безаконие, нечьстием бо свою душу емлют. Послании же на Лто нощию, и подступишя ближе и слышашя блаженаго Бориса поюща заутренюю; бѣ бо ему вѣсть уже, яко хотят погубити и. И въстав нача пѣти, глаголя: Господи, что ся умножиша стужающеи ми, мнози всташя на мя. И пакы: «Яко стрѣлы твоя унзоша въ мнѣ, яко азъ на раны готов и болѣзнь моа пред мною есть выну». И пакы глаголаше: «Господи, услыши молитву мою и не вниди в суд с рабомь твоим, яко не оправдится пред тобою всякь живыи, яко погна враг душу мою». И кончавъ ексапсалмы, и видѣ, яко послани суть губити его, нача пѣти Псалтиру, глаголя яко: «Обыдоша мя юнци тучни и съборъ злобивых осѣде мяѣ: «Господи, Боже мои, на тя уповах, спаси мя, и от всѣх гонящиих мя избави мя». По сем же нача пѣти канон, таче кончав заутренюю, помолися, глаголя, зря на икону, на образ Владычень, глаголя сице: Господи Исусе Христе, иже сим образом явися на земли спасениа ради нашего, изволивыи своею волею пригвоздитися на крестѣ и руцѣ свои и приим страсть грѣх ради наших, тако и мене сподоби приати страсть; се же не от противных приимаю, но от своего брата, и не створи ему, Господи, в сем грѣха. И помолившуся ему, и възлеже на одрѣ своемь. И се нападошя яко звѣрие дивии около шатра, и насунуша и копьи, и прободоша Бориса и слугу его, падша на немъ, прободошя с нимь. Бѣ бо се любим отцемь; бяше отрок сеи родом угринъ, именемь Георгии, егоже любяше повелику Борис, бѣ бо взложил на нь гривну злату велику, в неиже предстоаше пред нимь. Избиша же и ины отрокы Борисовы многы; Георгиеви же сему не могущу вборзѣ сняти гривны съ шиа, усѣкнушя главу его, и тако сняша, тѣм же послѣди не обрѣтошя тѣла с его в трупьи. Бориса же убивше окааннии и обертѣвше в шатеръ, възложивше на кола и повезоша и, еще же дышущу ему. Увѣдѣв же се окаанныи Святополк, яко еще дышет, посла два варяга прикончати его. Онѣма же пришедшима и видѣвшима, яко еще жив есть, единъ ею, извлек меч, пронзе и к сердцу. И тако скончася блаженыи Борисъ, вѣнець приемь от Христа Бога, с праведными причтеся, съ пророкы и апостолы, съ ликы мученичскыми въдворяася, Аврааму на лонѣ почиваа, видя неизреченную радость, въспѣвая съ ангелы и веселяся в лицѣ святых. И положишя тѣло его, принесше отаи к Вышегороду, у церкви святаго Василиа. Окааннии же убиици припадше к Святополъку, яко хвалу имуще безаконнии. Суть же имена сим законопреступникомъ: Путша и Талець, Еливиць, Ляшко; отець же их сотона. Сицевы бо слугы бѣси бывают; бѣси бо на злое посылаются, а ангели на благое посылаеми. Ангелъ бо человеку зла не сътворяет, но благое мыслит ему всегда, паче же христианом помагает и заступаеть от супротивнаго диавола; а бѣси на злое всегда ловят, завидяще ему, понеже видят человека Богомъ почтена, завидяще ему на злое слеми скори суть. Рече бо Богъ: Кто идеть прелстит Ахава? И рече бѣсъ: «Се азъ иду». Зол же человекъ тщася на злое не хужше есть бѣса; бѣси бо Бога боятся, а зол человекъ ни Бога боится, ни человекъ стыдится; бѣси бо и креста Господня боятся, а человекъ зол ни креста Господня боится. Тѣм же глаголеть Давидъ: «Аще въистину убо право глаголете, право судите, сынове человечстии; ибо в сердци безаконие дѣлаете, на земли неправду рукы вашя сплетают, уничижени бышя грѣшницы от ложеснъ, заблудишя от чрева глаголюще лжу; ярость их по образу зминуѣ».

О убиении Глѣбовѣ. Святополкъ же окаанныи помысли в себѣ, рек: «Се, убих Бориса, како бы убити Глѣба?» Приим помыслъ Каинов, с лестию посла к Глѣбу, глаголя сице: «Поеди вборзѣ, отець тя зовет, нездравит бо велми». Глѣбъ же вборзѣ сѣд на конь, с малою дружиною поиде, бѣ бо послушлив отцу. И пришедъшу ему на Волгу, на поли потчеся конь въ рвѣ и наломи ногу мало; и приде к Смоленску и поиде от Смоленска, зрѣимо, и ста на Мядынѣ в корабльци. В се же время пришла бѣ вѣсть къ Ярославу от Передславы, сестры его, о отни смерти, и посла Ярослав к Глѣбу, глаголя: Не ходи, отець ти умерл, а брат ти убиен от Святоплъка. Се слышав Глѣбь, възпи съ слезами, плачяся по отци, паче же и по братѣ, и нача молитися съ слезами, глаголя: Увы мнѣ, Господи, луче бы ми умрети з братом, нежели жити на свѣтѣ сем; аще бо бых, брате мои, видѣлъ лице твое ангелское, умерлъ бых с тобою; то и селика постиже мя; уне ми бѣ с тобою умрети, господине мои, нынѣ же что створю азъ умиленыи, и очюжденыи от твоеа доброты? Нынѣ же что ради остах аз единь? Где суть словеса твоя, еже глагола мнѣ, брате мои любимыи? Нынѣ же не услышу тихаго твоего наказаниа; да аще еси получилъ дръзновение у Бога, молися о мнѣ, да и аз бых ту же страсть приялъ; луче бы ми с тобою жити, неже в свѣтѣ семь прелестнем. И сице ему молящуся съ слезами, стенющу, и плачющу, и въздыхающу, и часто Бога призывающу, се внезапу придошя посланнии от Святоплъка злыя слугы на погубление Глѣба; святыи же ехашя в корабльци, и срѣтоша и усть рѣкы Смядыни. Тогда окааннии оступишя корабли, и ту абие яшя корабль Глѣбов, и обнажиша оружия; и отроци Глѣбови унышя; окаанныи же посланныи Горясѣръ повелѣ вборзѣ зарѣзати Глѣба; поваръ же Глѣбов, именемь Торчинъ, вынзе ножь, зарѣза Глѣба месяца сентября 5 день. И принесеся, яко агнець непороченъ, на жертву Богови, в воню благоуханиа, жрътва словеснаа. И приа вѣнець вшед, въ небесныа обители к Господу, и узрѣ желаемаго брата своего, и радовашеся с ним неизреченною радостию, и въсприаста вѣнця нетлѣнныа, юже улучиста братолюбием своимь. Се коль добро и коль красно, еже жити братии вкупѣ! Окааннии же убиици възвратишяся вспять, яко же рече Давидъ: «Да възвратятся грѣшници въ адъ». Онѣм же прошедшим и исповѣдавшемь Святоплъку, яко «Сътворихом повелѣное тобою». Он же се слышавъ, възнесеся сердце его бльма, не вѣдыи Давида глаголюща: «Что ся хвалиши о злобѣ, силне? Безаконие в сь день умысли языкь твои». Глѣбу же убьену бывшу и повръжену на брезѣ межи двѣма кладами, якоже рече Давидъ: «Схранит Господь вся кости их, едина же от них не скрушится». И сему убо святому лежащу долго время, и не оста в невѣдѣнии и в небрежении отинудь пребыти, но показа овогда стлъпъ огнянъ, овогда свѣща горяща; и пакы пѣниа ангелскаа слышаху мимо ходящии гостие, инии же яко и ловы дѣюще и пасуще. Се же слышаще и видяще, не бысть памяти ни единому же их о взискании телеси святого, ясно бо вси, ведяху, яко в Смоленстѣ убиень, но не вѣдяху, где положенъ. Тогда помянущя, яко видѣшя свѣт и свѣща в пустыни, и то слышавше послашя искати телеси святого съ честными кресты, и налѣзошя, идѣже бяху видѣли. По сем же вземше и везошя, и привезше и раскопавше землю, и тако положиша, идеже лежит тѣло брата его блаженаго Бориса, якоже бѣ лѣпо и честно, съвокуплена тѣлом и душею у Владыкы всѣх царя, пребывающи в радости бесконечнѣи, в свѣтѣ неизреченнѣмь, подающе цѣлебныа дары Рускои земли, и инѣм приходящимь страннымь с вѣрою даета исцѣление: хромымь ходити, слѣпым прозрѣние, болящим цѣлбы, окованым разрѣшение, темницямь отвръзение, печалнымъ утѣха, напаствованнымь избавление, не ста заступника Рускои земли, свѣтилника сиающа, и молящася выну къ Владыцѣ о своих людехъ. Тѣмь же и мы длъжни есмы хвалити достоино страстотерпця Христова, еже исцѣление подаета приходящим к вамъ с вѣрою и любовию. Радуитася небеснаа жителя, въплоти ангела быста, единомысленаа служителя, верста единообразна, святымъ единодушна, тѣмь стражущимь всѣмь исцѣление подаета. Радуитася Борисе и Глѣбе богомудраа, яко потока точита от кладязя воды живоносныа, исцѣлениа истѣкают вѣрнымь людемь. Радуитася, лукаваго змиа поправше, свѣтозарная явистася яко свѣтилѣ, озаряюща всю землю Рускую всегда, тму отганяюща, являющася вѣрою неуклонною. Радуитася, недрѣманное око, стяжавшя, душа на съвръшение Божие святых заповеди приимше сердцемь своимъ, блаженаа. Радуитася, брата вкупѣ в мѣстех свѣтозарных, в селех небесных, в славѣ неувядающеи, еяже подстоянию сподобистася. Радуитася, Божиими свѣтлостьми явѣ облистаеми, всего мира обиходита, бѣсы отгоняща, недугы исцѣляюща, свѣтилника предобраа, заступника теплая съ Господемь божествными лучами ражжизаеми выну, добляа страстника, душя просвѣщающа вѣрным людемь; възвысила бо есть ваю светоноснаа любовь, тѣмы красных всѣх наслѣдоваста, въ небесномъ житии, славу и раискую пищу, и свѣторазумныа и красныа радости. Радуитася, яко вся напаяюща сердца, горести и болезни отгоняща, страсти злыа исцѣляюща, каплями кровными святыми очернивша багряницу, преславнаа, ту же красноносяща, съ Христомь царствуета, всегда молящася за новыа люди христианскыа и сродникы своя; земля бо благословися ваю кровми, и мощми лежаща. Духомъ Божествным просвѣщаема, в неиже съ мученикы, яко мученика за люди своя молитася. Радуитася, свѣтлѣи звѣздѣ, заутра въсходящиа. Но христолюбивыа страстотерпця и заступника нашя, покорита поганыа под нозѣ княземь нашимъ, молящеся къ Владыцѣ Богу нашему, и мирнѣ пребывати в совокуплении и въ здравии, избавляюще от усобныа рати и от пронырства диаволя, сподобита же и нас, поющихъ ваю честное тръжество въ вся вѣкы до скончаниа.

О убьении Святославли. Святоплък же сеи окаанныи, злыи уби Святослава, послав в горы Угорстии, бѣжащу ему въ Угры. И нача помышляти, яко Избью всю братью свою и прииму власть единъ в Руси. Помысливъ высокоумием своим, не вѣдыи, яко Богъ дает власть, емуже хощет, поставляет бо царя и князя Вышнии, емуже хощет дасть. Аще бо каа земля упразднится пред Богом, поставляеть еи царя или князя праведна, любяща суд и правду, властеля устраяет и судью правяща суд. Аще бо князи правдиви бывают в земли, то многа отдаются съгрѣшениа; аще ли зли и лукави бывают в земли, то болше зло наводить Богъ на землю ту, понеже то есть глава земли; тако бо Исаия рече: Съгрѣшиша от главы и до ногу. Еже есть от царя и до простых люди. Лютѣ бо граду тому, в немже князь юнъ, любяи вино пити с гусльми и с малыми съвѣтникы. Сяковыя дает Богъ за грѣхы, а старыя отмѣтая, якоже Исаия глаголеть: Отъимет Богъ от Иерусалима крѣпость крѣпкаго исполина, и человека храбра, судью, и пророка, и смирена старца, и разумна послушника, и поставлю юношу князя им, и ругателя обладающа ими.

Княжение Святополче. Святоплък же Окаанныи нача княжити в Киевѣ, и съзва люди, нача даяти коръзна, а другымь кунами, и раздая множество всего. Ярославу же тогда бывшу в Новѣградѣ, не вѣдущу отца своего смерти, кормяше варягы, бояся рати. Варязи же бяху мнози у Ярослава, и насилье творяху новгородцемь и женамь их. И вставше ркошя новгородци: «Сего мы насилья не можем терпѣти». И събрашася в нощь, и избишя варягы в дворѣ Поромонѣ. И разгнѣвася Ярослав, и шед на Ракому, сѣде в дворѣ, посла к новгородцем, рече: «Уже мнѣ сих не крѣсити». И позва к собѣ нарочитыа мужи тысящу, иже бяху изсѣкли варягы ты, оболстив их изсѣче, а друзии бѣжашя из града; в ту же нощъ приде ему вѣсть ис Киева от сестры его Передславы: Отець ти умерлъ, а Святоплъкъ сѣдит в Киевѣ, убивъ Бориса и Глѣба, а ты блюдися сего повелику. И се слышав, Ярослав печален бысть о отци и о дружинѣ; заутра же събрав избыток новгородцев, и створи вѣче на поли Ярослав, и рече к ним: Любимаа моя дружино, иже вчера избих в безумьи моем, не топерво ми их златом окупати, а нынече надобни. И утеръ слезы, рече имь: Братье, отець мои умерлъ есть, а Святополък сѣдит в Киевѣ, избиваа братю свою; хощу на нь поити, потягнѣте по мнѣѣ. И рѣша ему новгородци: Аще княже и братья нашя избита суть, а мы можемь с тобою ити. И събра Ярослав варягъ тысящу, а прочих вои 40 тысящ, и поиде на Святополъка, нарек Бога, и рече: Не аз начях избивати братью, но он, да будет отместникь Богъ крови брати моеи, зане без вины пролья кров Борисову и Глѣбову праведною; егда и мнѣ сице же створит, но суди ми, Господи, по правдѣ, да скончается злоба грѣшнаго. И поиде на Святополка. Слышав же Святоплъкъ идуща Ярослава, пристрои без числа вои, руси и печенѣгъ, и изыде противу к Любцу об онъ пол Днепра, а Ярослав о другыи.

В лѣто 6523 [1015]. Хотящу ити Владимеру на Ярослава, Ярославъ же посла за море и приведе варягы, бояся отца своего. Но Богъ не дасть дияволу радости. Владимеръ же разболѣся, в то же время бѣ у него Борисъ. И печенѣгом, идущимъ на Русь, посла противу имъ Бориса. Самъ бо боляаше добрѣ, в неи же болѣзни и скончася на Берестовомъ месяца июля 15 день.

И потаиша я, бѣ бо Святополкъ в Киевѣ, в нощь же межи клѣтми проимаша помостъ, в коверъ опряташа и ужи свѣсиша на землю, и възложиша и на сани, весше, и поставиша и въ Святѣи Богородици. Се же увѣдавше людие, бес числа снидошася и вложиша и въ гробъ мраморянъ, и схраниша тѣло его с плачемъ, блаженого великаго князя Владимера. Се есть новыи Костянтинъ великаго Рима, иже крестився самъ и люди своя крести, тако и сии створи подобно ему. Аще бо бѣ и преже в поганьствѣ на скверную похоть желая, но после же прилежааше покаанию, яко же и апостолъ вѣщаетъ: «Идеже умножися грѣхъ, ту изъбилуеть благодать». Аще бо в невѣжествѣ етера согрѣшения быша, послѣдь же рассыпашася покаяниемъ и милостынями, яко же глаголеть: «В нем же тя застану, в том ти сужду». Яко же пророкъ глаголеть: «Живу азъ, — глаголеть Аданаи Господь, — яко не хощу смерти грѣшникомъ, но обратитися имъ от пути вашего злаго». Мнозии бо праведнии творяще, по правдѣ живуще, погыбаютъ. Дивно же се есть, колика же добра створи Рускои земли, крестивъ ю, мы же, крестияне сущи, не въздаемъ почестия противу оному възданию. Аще бы онъ не крестилъ бы нас, то нынѣ были быхомъ въ прелести дьяволии, яко же и прародители наша погыбнуша. Да аще быхом имѣли потщание и молбу приносили Богу за нь въ день преставления его, видя бы Богъ тщание наше к нему, прославиль бы. Намъ бо достоить за нь молити Бога, понеже тѣмъ Бога познахом. Но даи же, Господи, по сердцю твоему и вся прошения твоя исполни, иже желааше царства небеснаго. Даи же ти, Господи, вѣнець съ праведными в пищи раистѣи и веселие, и ликостояние съ Авраамомъ и с прочими патриархи, яко же Соломонъ рече: «Умершу мужу праведну, не погыбаеть упование». Сего бо в память дръжать рустии людие, поминающе святое крещение, и прославляютъ Бога въ молитвахъ и пѣснехъ, въ псалмѣхъ поюще Господеви новии люди, просвѣщении святымъ крещениемъ и святымъ духомъ, чающе надежа великаго Бога и спаса нашего Исуса Христа въздати комуждо противу трудомъ неизреченную радость, юже буди улучити всѣмъ християномъ.

Убиение Борисъвъ. Святополкъ сѣде в Киевѣ по отцѣ и призва кияны, и многы дары имъ раздая, и отпусти я. Посла же къ Борису, глаголя: «Брате! Хощу с тобою любовь имѣти и къ отню ти придамъ». Лестно, а не истинно глаголааше. И пришедъ Вышегороду нощь, отаи призва Путьшу и вышегородьскыя боляре и рече имъ: «Повѣжьте ми, по истиннѣ приязнество имѣете ли ко мнѣ?». Путша рече: «Вси мы можемъ головы своя положити за тя!». Видѣвъ же дияволъ, искони ненавидяи добра человеку, яко всю надежду свою на Господа положилъ есть святыи Борисъ, начатъ подвижнѣе бывати, и обрѣтъ, яко же и Каина, на братоубииство горяща, тако же и Святополка, поистиннѣ втораго Каина, улови мысль его, яко да избьеть вся наслѣдникы отца своего и самъ прииметь всю власть единъ. Тогда призва к себѣ окаанныи проклятыи Святополкъ, совѣтникъ всему злу и началникъ всея неправды, и отверзъ прескверная уста, и испусти злыи свои гласъ, и рече Путщинѣ чадѣ: «Аще убо обѣщастеся главы своя положити за мя, шедше, братия моя, да гдѣ обрящете брата моего Бориса, и смотривше времени, и убиите его». И обѣщася ему тако створити. О таковыхъ бо пророкъ рече: «Скоры суть пролияти кровь бес правды. Сии бо обѣщеваются крови и сбирають себѣ злая. Сихъ бо путие суть сбирающе безаконие. И нечестиемъ бо свою душю обьемлють». Блаженыи же Борисъ, яко же бѣ воротилъ, и стал бѣ на Лтѣ шатры. И рѣша ему дружина: «Поиди и сяди в Киевѣ на престолѣ отца своего, се бо вои вси в руку твоею суть». Он же к нимъ отвѣщеваше, рече: «Не буди ми того, взяти рукы на брата своего, еще же и на старѣишаго, его же бѣхъ имѣлъ, яко отца». Се слышавше вои, разидошася от него, а самъ оста токмо съ отрокы своими, а бяаше въ день суботныи, бяаше в тузѣ и в печали скрушенымъ сердцемъ, вълѣзъ в шатеръ свои плакаашеся скрушенымъ сердцемъ, а душею радостною, жалостно гласъ свои испущааше: «Слезъ моихъ не презри, владыко! Да яко же уповаю на тя, тако с твоими рабы прииму часть и жребии со всѣми святыми твоими, яко ты еси Богъ милостивъ, и тебе славу всылаемъ, отцю и сыну и святому духу в векы. Аминь». Помышляшеть же мучение и страсть святого Никыты и святого Вечеслава, подъбну же сему убиену сущу, и како святѣи Варварѣ отець свои убиица бысть. И помышляаше слово премудраго Соломона: «Праведници в вѣкы живуть, от Господа мзда имъ и строение от вышняго». И о семь словеси токмо утѣшаашеся. Таче бысть вечеръ, повелѣ пѣти вечерню, а самъ вълѣзъ в шатеръ, нача творити молитву вечернюю съ слезами горкими и частымъ въздыханиемъ, и стенаниемъ многымъ. По сихъ леже спати, и бяаше сонъ его въ мнозѣ мысли и въ печалѣ крѣпцѣ и страшнѣ, како предатися на страсть, и како пострадати, и течение скончати, и вѣру съблюсти, яко да и щадимыи вѣнець прииметь от рукы вседържителя. И възбнувъ рано, и видѣ, яко годъ есть утреннии, бѣ же въ святую Недѣлю, и рече къ презвитеру своему: «Въставъ, начни утреню». Сам же, обувъ нози свои и умывъ лице свое, начат молитися къ Господу Богу. Послании же приидоша от Святополка на Лто в нощь и подъступиша близь шатра, и слышаша блаженаго глас страстотерпца. И начатъ пѣти: «Господи, что ся умножишася стужающе ми, мнози въсташа на мя»; и прочая псалма того. И нача пѣти псалтырь, глаголя, яко «Обыдоша мя пси мнозии, и юнци тучнии обдержаша мя». И пакы: «Господи Боже мои! На тя уповахъ, и спаси мя». Таче по семь канонъ. И кончавшу ему утренюю, нача молитися, зря ко иконѣ Господни: «Господи Исусе Христе, иже симъ образом явися на земли, изволивы своею волею пригвоздитися на крестѣ, и приимъ страсть грѣхъ ради нашихъ, и сподоби мя тако прияти страсть». И яко услышааше топотъ золъ около шатра и, трепетенъ бывъ, нача слезы испущати от очию своею и глаголааше: «Слава ти, господи, яко о всемь томъ сподобил мя еси завѣсти ради прияти горкую смерть и все пострадати любве ради словесе твоего. Не въсхотѣх бо самъ себе взыскати, ничто же себе изволихъ по апостолу: "Любы терпить, всему вѣру емлеть, не ищеть своихъ си"; и пакы: "Боязни в любве нѣсть, но свершеная люб вонъ измещеть страхъ". Тѣмъ же, владыко, душа моя в руку твою есть в ыну, яко закона твоего не забыхъ. Яко господу годѣ, тако и бысть». И яко узрѣ прозвитеръ его и отрокъ, иже служааше пред нимъ, господина своего дряхла и печалию оболияна суща зѣло, расплакаста и глаголаста: «Милыи наю Господине драгыи! Колико и благостии сподобися, яко не въсхотѣ противитися брату своему любве ради Христвовы! Колико воя дръжа в руку своею!». И си рекша, умилистася, и абие узрѣста текущихъ къ шатру блистания оружия и мечное оцищение. Безъ милости прободенъ бысть, честное и многомилостивое тѣло святого и блаженаго страстотерпца Бориса насунуша копии Путша и Талець, и Оловичь, Ляшко. Видѣвъ же се отрокъ его, вержеся на тѣло его, рекыи: «Да не остану тебе, Господине мои драгыи! Да идеже красота тѣла твоего увядаеть, ту и азъ сподобленъ буду животъ свои скончати». Бяше же сеи бѣ родомъ угринъ именемъ Георгии, бяше бо възложилъ на нь гривну злату, и бѣ любимъ Борисомъ паче мѣры, ту же и того прободошя. Святыи же Борисъ, яко бысть ураненъ, и скочи ис шатра въ оторопѣ, и начаша глаголати стоящеи округъ его: «Что стоите, зряще? Приступлеше, скончаемъ повелѣнное намъ». Си слышавъ, блаженыи нача молитися имъ и мил ся дѣяти, глаголя имъ: «Братие моя милая! Мало ми время дождите и да помолюся Богу моему». И възрѣвъ на небо съ слезами и горцѣ въздохнувъ, нача молитися сицевыми глаголы: «Господи Исусе Христе, Боже милостивыи и многомилостивыи, и премногомилостивыи владыко! Слава ти, яко сподобилъ мя еси от прелести жития сего лестнаго отъити! Слава ти, прещедрыи живодавче, яко сподоби мя труда святыхъ ти мученикъ! Слава ти, владыко человеколюбче, сподобивыи мя скончати хотѣние сердца моего. Слава ти, Христе, многому милосердию, иже направии на правивы путь мирныи и ногы моя, текущи к тебѣ безъ соблазна! Призри с высоты святыя твоея и виждь болѣзнь сердца, еже прияхъ от сродника моего, яко тебе ради умерьщвляемы есмы весь день. Въмѣниша мя, яко овца снѣди. Вѣси бо, Господи мои, вѣси, яко не противлюся, ни въпрекы глаголю, имы в руку моею вся воя отца моего и вся любимая отцемъ моимъ, и ничто же умыслихъ противу брату моему. Он же, елико възможе, и въздвиже на мя. Да аще бы ми врагъ поносилъ, претерпѣлъ убо быхъ от него. И аще бы ненавидя мене, на мя велеречевалъ, укрылся быхъ от него. Но ты, Господи, вижь и суди межи мною и межи братомъ моимъ. И не постави имъ грѣха сего, но приими въ миръ душу мою. Аминь». Паче възрѣвъ к нимъ умиленныма очима, испадшимъ лицемъ, весь слезами облиявся, рече: «Братие! Приступлеше, скончаите службу вашу. И буди миръ брату моему и вамъ, братие». Да елико слышааху словеса его, от слезъ не можааху ни словесе рещи от страха же и печали горкыя, и от многъ слезъ, но съ въздыханиемъ горкымъ жалостно глаголааху, плачюще. Кождо въ душе своеи глаголааше: «Увы намъ, княже нашь, милыи драгыи блаженыи! Водителю слѣпымъ, одежа нагымъ, старости жезлъ, ненаказаннымъ казателю. Кто уже исправитъ вся? Како не въсхотѣ славы мира сего? Како не въсхотѣ веселитися съ честными велможами? Како не въсхотѣ величия в семъ житии? Кто бо не почюдится великому смирению его? Кто ли не смирится, оно смирение видя и слыша?». И абие успе, предавъ душю в руцѣ Бога живаго месяца июля 24 день. И избиша же и отрокы многы. З Георгии же не могуще сняти гривны, отсѣкъше главу его, отвергоша кромѣ, да тѣмъ и послѣди не могоша познати тѣла его. Блаженаго же Бориса обертѣвше в шатеръ, възложиша и на кола и повезоша и. И яко быша на бору, нача въскланяти святую главу свою, и се увѣдавъ Святополкъ и посла два варяга, и прободоста и мечемъ въ сердце, и тако скончася блаженыи Борисъ, въсприимъ неувядаемы вѣнець от Христа Бога, съ праведными причтеся, съ пророкы и апостолы, и с ликы мученическыми въдворяяся, и Аврааму на лонѣ почиваяи, видя неизреченную радость, въспѣвая съ аггелы и веселяся в лицехъ святыхъ. И положиша тѣло его, принесше и таи въ Вышегородѣ, у церкви святаго Василия в земли погребоша и. Сеи благовѣрныи Борисъ, блага корени сыи, послушливъ бѣ отцю, покаряяся при всемъ, тѣломъ бяше красен и высокъ, лицемъ круглъ, плечи высоцѣ, въ чреслехъ тонокъ, очима добръ и веселъ, брада мала и усъ, младъ бо бѣ еще; свѣтяся царскы, крѣпокъ тѣломъ, всяческыи украшенъ, аки цвѣты въ юности своеи; на ратехъ храбръ, въ совѣтехъ мудръ и разуменъ при всемъ. И благодать Божия цветяаше на немъ. Окааннии же сии убиици приидоша къ Святополку, акы хвалу имуще, безаконници. Сии бо слугы бѣси бывают. Бѣси бо на злое посылаеми бываютъ, аггели бо на благое слеми суть. Аггелъ бо человеку зла не стваряеть, но благое мыслит ему всегда, паче же християномъ помагаеть и заступаеть от супротивнаго диявола, а бѣси всегда на злое ловять, завидяще ему, понеже видять человека, почтена Богомъ, и завидяще ему, на злое слеми скори суть. Рече бо Богъ: «Кто идеть прелестити Ахава?». И рече бѣсъ: «Се азъ иду». Злыи же человекъ не хуже есть бѣса. Бѣси бо Бога боятся и человекъ стыдятся, а золъ человекъ ни Бога боится, ни человекъ не срамляется. Бѣси бо креста Господня боятся, а золъ человекъ ни креста Господня боится. Тѣм же и глаголааше Давидъ: «Аще воистину правду глаголете, правду судите, сынове человечестии, ибо въ сердцѣ безаконие дѣлаете на земли. Неправду рукы ваша сплетають, утуждени быша грѣшници от ложеснъ, заблудиша от чрева, глаголаша лжу и ярость по образу змиину».

И не доселе годѣ устави убииство окаанныи Святополкъ, но и на болшая неистовяся, начатъ простиратися, и яко видѣся желание сердца своего улучи, абие не въспомяну злаго своего убииства и многаго соблажнения, и ни поне мало на покаяние въсклонися, но ту абие вниде въ сердце его сатана и начатъ пострѣкати вящьшая и горьшая сдѣяти, и множаишая убииства. И глаголааше бо въ души своеи окаанныи: «Что створю? Аще бо доселе оставлю дѣло убииства моего, то двоего имамъ чаяти: яко аще слышать мя братия моя, иже варивше, въздадять ми и горши сихъ, аще ли не сице, да ижденут мя. И княжение мое прииметь инъ, и въ дворѣхъ моихъ не будеть живущаго, зане его же господь възлюби, азъ погнахъ и къ болѣзни язву приложихъ. Приложу убо безаконие къ безаконию, обаче грѣхъ матери моея не очистить ми ся и с праведными не напишуся, но да потреблюся от книгъ животныхъ»; яко же и бысть, еже последи скажемъ, нынѣ же нѣсть время, но на предълежащее възвратимся. И си на умѣ си положивъ злыи совѣтникъ дияволъ посла по блаженаго Глѣба, рекъ: «Прииди въборзѣ! Отець тя зоветь и не здравить велми». Он же въборзѣ и въ малѣ боляръ всѣдъ на конь, поѣде, и пришедъ на Волгу, на полѣ подъчеся под нимъ конь во рвѣ, и наломи ногу мало. И яко прииде къ Смоленьску, и поиде от Смоленьска, яко зрѣимо едино, и ста на Смядинѣ в кораблеци. И в се время пришла бѣ вѣсть от Предъславы сестры къ Ярославу о отца его смерти, и присла Ярославъ къ Глѣбу, глаголя: «Не ходи, брате! Отець твои умре, а братъ ти убитъ от Святополка». И си слышавъ, блаженыи въспи плачемъ великымъ и горькымъ, и печалию сердечною, и сице глаголааше: «Увы мнѣ, господи мои! О двою плачюся и стеню, двою сѣтованию сѣтую и тужду! Увы мнѣ, господи мои! Плачюся по отцѣ, плачю же ся паче и зѣло отчаяхся по тебѣ, брате мои Борисе! Како прободенъ еси! Како безъ милости прочее смерти предася! Како не от врага, но от своего брата пагубу въсприялъ еси! Увы мнѣ! Уне бы ми с тобою умрети, неже уединену и усирену от тебе в семъ житии пожити. Азъ мняхъ въ житии лице твое узрѣти аггельское, то се велика туга постиже мя! Уне бо ми, господине мои, с тобою умрети! Нынѣ же что створю, умиленъ и отчюжденъ твоея доброты и отца моего многаго разума? О милыи мои господине брате! Аще еси получилъ дерзновение у господа, моли о моемь уныньи, да быхъ и язъ сподобленъ былъ ту же страсть прияти и с тобою жити, неже въ свѣтѣ семь прелестнѣмъ». Сице ему стенющу и плачющу, и слезами землю мочящу, съ въздыханиемъ часто бога призывающу, приспѣша внезаапу посланнии от Святополка злыя его слугы и немилостивии кровопиици, братоненавидници люты, зѣло сверѣпа звѣря душю имуща. Святыи же поиде в кораблици, и усрѣтоша и усть Смядины. И яко узрѣ ихъ, възрадовася душею, они же узрѣвше и, омрачаахуся и гребяаху к нему, сии же целование творяаше прияти от нихъ. И яко быша равно пловуще, начаша скакати злии они в лодию его, обнажены меча имуще в рукаахъ, блещаашеся, акы вода. И абие всѣмъ весла из рукъ испадоша, и вси от страха омертвѣша. И се видѣвъ, блаженыи разумѣ, яко хотять убити, възрѣвъ к нимъ умиленныма очима и слезами лице свое умывая, скрушенымъ сердцемъ и смиренымъ разумомъ, и частымъ въздыханиемъ, весь слезами разливаяся, а тѣломъ утерпая, жалостно гласъ испущааше: «Не дѣите мене, братья милая и драгая! Не дѣите мене, ничто же вы зла створша, господье мои! Не брезете мене! Кую бо обиду створихъ брату моему и вамъ, братие. О, господье мои! Аще ли кая обида, ведете мя къ князю вашему и къ моему господину и брату! Помилуите юность мою, господье мои! Вы ми будете господье мои, и азъ вамъ рабъ. Не пожнѣте мене от жития незрѣла! Не пожнѣте класа, не уже созрѣвша на млеко! Безлобие носяще, не порѣжете лозы, не до конца възрастъшия, а плодъ имущея. Молю вы ся и мил ся дѣю. Убоитеся рекшаго усты апостольскы: "Не дѣти бываите умы, незлобием же младеньствуите, а умы свершены бываите". Азъ, братие, незлобиемъ и възрастомъ младеньствую! Се нынѣ есть убииство, но сырорѣзание! Что зло створихъ? Свидѣтельствуите ми, и не жалю си. Аще ли крови моея насытитися хощете, то уже в руку вы есмь, братие, и брату моему, вашему князю!». Они же ни поне единаго словесе постыдѣшася, ни мыслию приклонишася, но яко же сверепии звѣрие нападоша и тако въсхитиша и. Он же, видѣвъ, яко не внемлют словесе его, начатъ глаголати сице: «Спасися, милыи мои отче, господине Василие! Спасися, мати, госпоже моя! Спасися, брате Борисе мучениче, старѣишино уности моея! Спасися и ты, брате поспѣшителю Ярославе! Спасися и ты, брате враже Святополче! Спаситеся и вы, братье и дружино! И вси спаситеся! Уже бо не имамъ васъ видѣти в житии семь, зане разлучаемъ есмь от васъ нужею». И глаголааше, плачася: «Василие, господине отче мои! Приклони ухо твое и услыши гласъ мои! Призри и виждь приключешееся чаду твоему, како без вины закалаемъ есмъ! Увы мнѣ! Слыши небо и внуши земле! И ты, Борисе брате, услыши гласъ мои. Отца моего Василия призвахъ, и не послуша мене. Вижь скорбь сердца моего и язву душа моея! Вижь течение слезъ моихъ, акы рѣку! И никто же не внемлеть ми! Но ты убо помяни и помолися о мнѣ къ общему всѣхъ владыцѣ, яко имѣя дерзновение и предъстоя у престола его». И начатъ молитися сице: «Боже щедрыи и премилостивыи боже! Слезъ моихъ не премолчи, но умилися на мое уныние и виждь съкрушение сердца моего! Се бо закалаемъ есмъ, не вѣмь, что ради или за которую обиду, азъ не свѣмъ, ты вѣси, господи мои. Вѣм тя, рекша къ своимъ апостоломъ, яко "за имя мое мене ради възложать на вы рукы, и предани будете родомъ и другомъ, и братъ брата предасть на смерть, и умертвять вы имени моего ради". И пакы: "В терпѣнии вашемь стяжите душа ваша". И виждь, господи, и суди: се готова душе моя предъ тобою, господи! И тебѣ славу всылаемъ, отцю и сыну и святому духу и нынѣ, и присно, и в вѣкы вѣкомъ. Аминь». Таже възрѣвъ к нимъ, умиленымъ и измолькишимъ гласомъ рече: «То уже приступлеше, скончаите, на нь же естя послани». Тогда окааннии Горясѣръ повелѣ зарѣзати и въскорѣ. Поваръ же Глѣбовъ, именемъ Торчин, иземъ ножь, и имъ блаженаго заклаи, акы агня незлобиво, месяця септебря 5, въ день понеделникъ. И принесеся господеви жертва чиста и благоугодна. И взыде в небесныя обители къ господу и узрѣ желаемаго си брата, и въсприяста вѣнца небесныя нетлѣнныя, его же и въжеласта, и възрадовастася радостию неизреченною, иже улучиста братолюбиемъ своимъ. Се коль добро и коль красно, еже жити братии въкупѣ! Оканнии же они убиици възвратишася и приидоша къ пославшему я окаянному Святополку. Яко же рече Давидъ: «Да възвратятся грѣшници въ адъ и вси языци, забывающеи бога». И пакы: «Оружие извлекоша грѣшници и напрягоша лукъ заклати правыя сердцемъ. И оружия ихъ вниде въ сердца ихъ и луци ихъ, съкрушатся, яко грѣшници погыбнуть; исчезающе, яко дымъ исчезнуть». И яко сказаша Святополку, яко «створихомъ повелѣнное тобою». И си слышавъ, возвеселися душею и възнесеся сердцемъ. И събысться реченное пророкомъ Давидомъ: «Что ся хвалиши въ злобѣ, силне и безаконие? Весь день неправду умысли языкъ твои! Възлюбилъ еси злобу паче благостыня, неправду, неже глаголати правду. Възлюбилъ еси вся глаголы потопныя и языкъ велерѣчивъ. Сего ради богъ разрушить тя до конца, въстергнеть тя и преселить тя от села твоего и корень твои от земля живущихъ». Яко же рече Соломонъ: «Азъ вашеи погибели посмѣюся, яко радуюся, егда грядеть на вы пагуба. Тѣмъ же снѣдять дому своего плоды и своея нечистоты насытятся». И убиену же бывшу Глѣбу, и повержену на пустѣ межи двѣма колодама, и господь не оставляет своихъ рабъ, яко же рече Давидъ: «Сохранить господь вся кости ихъ, и ни едина же от нихъ не скрушится». И сему убо святому лежащу длъго время, и не остави в невидѣньи и в небрежении оттинудь пребывати, но показа богъ, овогда убо видѣша столпъ огнянъ, овогда свѣща горяща, и пакы пѣния аггелъ слышааху, мимоходяще гостие, инии же, яко ловы дѣюще и скоты пасуще, се слышааще, аще и видяаще, не бысть памяти ни единому ихъ о взыскании телеси святого, дондеже не терпя Ярославъ сего злаго убииства, движеся на братоубиицю оного, окаяннаго Святополка, и брани многы с нимъ съставивъ, и всегда пособиемъ божиимъ и поспѣшениемъ святою побѣдивъ, елико брани составивъ с нимъ, посрамленъ и побѣжденъ възвращаашеся.

Святополкъ же окаанны нача княжити в Киевѣ. Ярославу же и еще не вѣдущу о отца своего смерти, варязи бяху мнози у Ярослава и насилие творяаху наугородьцемъ и женамъ ихъ. И въставше, новогородци избиша варягы въ дворѣ Парамонѣ. И разгнѣвався Ярославъ, и шедъ на Ракамо, сѣде въ дворѣ, и посла къ новогородьцемъ, и рече: «Уже мнѣ сихъ не кресити». И позва к себѣ нарочитые мужи, иже бяху сѣкли варягы, и обольстивъ я, иссѣче 1000 мужь, а иныя бѣжаша изъ града. В ту же нощь прииде къ Ярославу вѣсть ис Кыева от сестры его Предъславы: «Отець ти умерлъ, а Святополкъ сидить в Киевѣ, убилъ Бориса и Глѣба. А ты блюдися сего повелику». И се слышавъ, печаленъ бысть о отцѣ и братии. Заутра же, собравъ избытокъ новогородьцевъ, и Ярославъ створи вече на полѣ, и рече к нимъ: «О любимая моя дружино, юже вчера избихъ в безумии моемъ. Не топере ми ихъ золотомъ окупати, а нынѣ надобни». И утеръ слезъ, рече имъ на вѣчии: «Братие! Отець мои умерлъ есть, а Святополкъ сидить в Киевѣ, избивая братию свою. Хощу на нь поити. Потягнете по мнѣ!». И рѣша ему наугородьци: «Аще, княже, и братия наша избита суть, а мы можемъ с тобою ити». И собра воя Ярославъ, варягъ тысящу, а прочихъ вои 40000, и поиде на Святополка, нарекъ бога и рече: «Не азъ начахъ избивати братию, но онъ. Да будеть отместникъ богъ крови братии моея, зане без вины пролия кровь Борисову и Глѣбову праведную. Егда мнѣ сице же створить, но суди ми, господи, по правдѣ, да скончается злоба грѣшныхъ». И поиде на Святополка. Слышавъ же Святополкъ идуща Ярослава, пристрои безъ числа вои руси и печенѣгъ, изыде противу къ Любчю об онъ полъ Днѣпра, а Ярославъ об сю страну.

О преставлении великого князя Владимера Киевскаго. Въ лѣто 6523 [1015]. Хотящу ити Владимеру на Ярослава, Ярославь же слышавъ, посла за море и приведе варягы, бояся отца своего; но Богъ не дасть бѣсу радости. Владимиръ же разболѣся, въ то же время приихалъ бѣ къ нему Борись, сынъ его, изъ Ростова, и печенѣгомъ идущимъ ратию на Русь, Володимиръ же посла противу ихъ Бориса, посылаль бо бѣ того ради по него; Борису же отшедшу, самъ бо бяше Володимирь болѣнь велми, въ неи же болѣзни и скончася на Берестовомъ, мѣсяца иулиа 15 день.

Бѣ же въ то время Святополкъ въ Киевѣ, и потаи смерть отца своего, въ нощи межи клѣтми проимаша помость, въ коверь обертѣвше, и ужи свѣсиша на землю, и възложиша его на сани, везше и поставиша его въ церкви святыа Богородица десятинныа. Се же увѣдавше людие, снидошася безъ числа; и вложиша его въ гробь мраморянь, и сьхраниша тѣло его съ плачемъ блаженнаго великаго князя Владимера, новаго Константина великаго Рима, иже крестися самъ и люди своа крести: тако и сии сътвори подобно ему. Аще бо бѣ и прежде въ поганьствѣ на скврьную похоть желаа, но послѣже прилежааше покаанию, якоже и апостолъ вѣщаетъ: идеже умножися грѣхь, ту изообилость благодать. Аще бо въ невѣжествѣ етера сьгрѣшениа быша, послѣдь же разсыпашася покааниемь и милостинями, якоже глаголеть: въ немъ же тя застану, въ томъ ти сужду. Якоже пророкь глаголеть: живу азъ, глаголеть Аданаи Господь, яко не хощу смерти грѣшникомъ, но обратитися имъ отъ пути ихъ и живымъ быти; обращениемь обратитеся отъ пути ихъ злаго; мнозии бо праведнии творящеся и по правдѣ живуще, погыбаютъ. Дивно же се есть, колика добра сьтвориль земли Русскои, крестивь ю и отъ идолъ очистивь. Мы же, христиане суще, не въздаемъ почестьа противу оному възданию. Аще онь не крестилъ бы нась, то и нынѣ были быхомь въ прелести диаволи, якоже и прародителие наши погыбнуша. Да аще быхомъ имѣли потщание и молбу приносили кь Богу за нь въ день преставлениа его, видя бы Богъ тщание наше къ нему, прославиль бы и: намь бо достоить за нь молити Бога, понеже тѣмъ Бога познахомъ. Но даждь ти, Господи, по сердцу твоему, и вся прошениа твоа исполни, иже желааше царства небеснаго; даждь, Господи, вѣнець съ праведными, въ пищи раистѣи и веселие и ликоствование съ Авраамомъ и съ прочими патриархи, якоже Соломонь рече: умрьшу мужу праведнику не погыбаетъ упование. Сего бо въ память дрьжатъ Рустии людие, помынающе святое крещение, и прославляютъ Бога въ молитвахъ и псалмѣхь и пѣснехъ духовныхъ, поюще Господеви, новыи людие, просвѣщении святымь крещениемъ и Святымъ Духомъ, чающе надежда, великаго Бога и Спаса нашего Исуса Христа въздати комуждо противу дѣломъ его неизреченную радость праведно жившимъ, юже буди получити всѣмь христианомь.

Убиение князя Бориса Владимеровича Ростовъского. Святополкь сѣде въ Киевѣ по отци, и призва кианы, и многи дары имъ раздаа, и отпусты а. Посла же кь Борису, глаголя: «Брате! хощу съ тобою любовь имѣти, и кь отню ти придамъ»; глагола же лестно, а не истинно. И пришедъ къ Вышегороду нощию, отаи призва Путшу и вышегородскыа боляре, и рече имъ: «Повѣжьте ми по истиннѣ, приазньство имѣете ли ко мнѣ?» Путша рече: «Вси мы можемъ головы своа положити за тя». Видѣвъ же диаволь, искони ненавидяи добра человѣку, яко всю надежду свою на Бога положиль есть святыи Борись, начатъ подвижнѣе бывати и обрѣть, якоже и Каина на братоубииство горяща, такоже и окааннаго Святополка, по истиннѣ втораго Каина, улови мысль его, яко да избыетъ вся наслѣдникы отца своего, и самъ прииметь всю власть Рускую единь. Тогда призва къ себѣ окаанныи, проклятыи Святополкь съвѣтники всему злу и началникы всеа неправды, и отвръзе прескврыиаа своа уста, и испусти злыи свои глась, и рече Путшинѣ чади: «Аще убо обѣщастеся главы своа положити за мя, то шедше, братиа моа, да где обрящете брата моего Бориса, исмотривше времени убиите его»; и обѣщашася ему тако сътворити. О таковыхъ рече пророкь: "Скоры суть пролиати кровь бес правды; сии бо обѣщаваются крови, и събираютъ себѣ злаа; сихъ путие суть събирающе безаконие, и нечестиемь бо свою душу обиемлютъ". Блаженныи же Борисъ, якоже бѣ посланъ отъ отца своего, и не обрѣте противныхъ своихъ и възвратися; и слышавь о отни смерти, и како потаилъ Святополкь смерть отца своего, и не хотя ити кь Киеву, но якоже бѣ воротилься, и пришедъ ста на Алтѣ шатры; и рѣша ему дружина: «Поиди, сяди въ Киевѣ на столѣ отца своего, се бо вси вои въ руку ти суть». Онъ же къ нимъ отвѣщавааше: «Не буди мнѣ того възяты рукы на брата моего, еще же и старѣишаго, егоже быхъ имѣль яко отца; мнози бо языци въ дому отца моего и превратятъ сердце мое, еже прогнати ми его; якоже и отецъ мои сътвори прежде святаго крещениа». Се же слышавше вои, разыидошася отъ него, а самъ остася токмо съ отрокы своими. И бяше день суботныи, а самъ бѣаше въ велицѣ тузѣ и печали, и влѣзь въ шатерь свои съкрушенымъ сердцемъ, и плакаашеся ськрушенымъ сердцемъ, а душею радостною жалостно глась свои испущааше: «Слезь моихъ не презри, Владыко! да якоже уповаю на тя, тако да сь твоими рабы прииму часть и жребии съ всѣми святыми твоими, яко ты еси Богь милостивь и тебѣ славу възсылаемъ Отцу и Сыну и Святому Духу, нынѣ и присно и въ вѣкы вѣкомъ». Помышляашетъ же мучение и страсть святаго мученика Никиты и святаго Вячеслава, брата Болеславля, князя Чьского, подобно сему убиену бывшу отъ Болеслава, Лятьского князя, брата суща, и како святѣи Варварѣ отець свои убиица бысть; и помышляаше слово премудраго Соломона: праведници въ вѣкы живуть, отъ Господа мзда ихь и строение ихъ отъ Вышняго; и о семъ словеси токмо утѣшаашеся. Таче бысть вечеръ, повелѣ пѣти вечерню, а самъ влѣзь въ шатерь, нача творити вечернюю, съ слезами горкыми и частымъ въздыханиемъ и стенаниемъ многымь. По сихъ же леже спати, и бяше сонь его въ мнозѣ размышлении и въ печали крѣпцѣ и страшнѣ, како предатися на страсть, и како пострадати, и течение скончати, и вѣру сьблюсти, яко да неищадымыи вѣнець прииметъ отъ рукы Вседрьжителя. И възбнувь рано, и видѣ, яко годъ есть утрении, бѣ же въ святую недѣлю, и рече къ прозвитеру своему: «Въставь, начни утренюю»; самъ же, обувь нозѣ свои и лице свое умывъ, начатъ молитися Господу Богу. Послании же отъ Святополка приидоша на Алто въ нощь ту, и подступиша близь шатра, и слышаша гласъ блаженнаго страстотръпца, поюще псалмы заутреняа. Бяше же ему вѣсть о убиении его, и начать пѣти: "Господи! что ся умножиша стужающеи ми? Мнози вьсташа на мя; и прочаа псалма того. И начатъ пѣти псалтырь, глаголя, "яко обыдоша мя пси мнози и юнци тучнии обдрьжаща мя"; и паки: "Господи, Боже мои! на тя уповахъ, и спаси мя; таче по семъ канонь". И скончаша ему утренюю, начатъ молитися, зря ко иконѣ Господни, глаголя сице: «Господи Исусе Христе! Иже симъ образомъ явися на земли, изволивыи своею волею пригвоздитися на крестѣ, и приимъ смерть грѣхь ради нашихъ, и сподоби мя тако приати страсть». И яко услышааше топотъ золъ около шатра, и трепетенъ бывь, нача слезы испущати отъ очию своею, и глаголаше: «Слава ти, Господи, о всемь томъ яко сподобиль ми еси, зависти ради, приати горкую смерть, и все пострадати любве ради словесе твоего; не въсхотѣхъ бо себе самъ възыскати, ничтоже себе изволихъ по апостолу: любы тръпитъ, всему вѣру емлетъ, не ищетъ своихъ си; и пакы: боязни въ любви нѣсть, но съврьшенна любовь вонъ изгоняетъ страхъ; тѣмже, Владыко, душа моа въ руку твоею есть выну, яко закона твоего не забыхъ; яко Господу годѣ, тако и бысть.» И яко узрѣ прозвитерь его и отрокь, иже служааше предъ нимъ, господина своего дряхла и печалию обилна суща зѣло, расплакастася и глаголаста: «Милыи наю господине драгыи! коликои благости сподобися, яко не въсхотѣ противитися брату своему, любве ради Божиа, колико воа дръжа въ руку свою!». И си рекша, умилистася и умлькоста, и абие узрѣста текущихъ кь шатру, блистания оружиа, и мечное оцѣщение. Безъ милости прободено бысть честное и многомилостивое тѣло святаго и блаженнаго страстотрьпца Бориса; и въскочивше въ шатрь насунуша его копиемъ окаанныи Путша, и Талець, и Еловичь, и Ляшко. Видѣвъ же се отрокъ его, връжеся на тѣло его, рекь: «Да не остану тебе, господине мои драгыи; да идеже красота тѣла твоего увядаетъ, ту и азъ сподоблень буду животь свои скончати». Бяше же сеи отрокъ родомъ Угринь, именемъ Георгии, братъ Моисею, егоже потомъ плѣни Болеславъ, плѣнуа Киевь съ Святополкомь, бияся съ Ярославомъ; много пострада въ Лясѣхъ въ плѣну отъ жены нѣкыя, еяже мужа убиша на бою вои Ярославли; она же хотѣ сего Моисея въ домь свои взяти въ мужа себѣ, красоты ради его, бѣша бо красенъ велми; о немъ же повѣсть въ Патерицѣ въ Печерскомь. Мы же сие глаголемь; На Георгиа же бяше възложилъ святыи Борисъ гривну злату, бѣ бо любимъ Борисомъ паче мѣры; ту же и того прободоша. Святыи же Борисъ яко бысть уранень, искочи ис шатра въ оторопѣ, и начаша глаголати стоящеи округъ его: «Что стоите зряще? Приступльше скончаемь повелѣнное намъ". Сиа слышавъ блаженныи Борисъ, нача молитися имъ и милъ ся дѣати, глаголя имъ: «братиа моа милаа! мало ми время дождѣте, да помолюся Богу моему.» И възрѣвь на небо сь слезами и горцѣ въздохнувь, нача молитися сицеми глаголы: «Господи Исусе Христе, Боже милостивыи, и многомилостивыи, и премногомилостивыи Владыко! славати, яко сподобилъ мя еси, Владыко, отъ прелести житиа сего лестнаго отъити; слава ти, прещедрыи Живодавче, яко сподобилъ мя еси труда святыхь ти мученикь; слава ти, Владыко человѣколюбче, сподобивыи мя скончати хотѣние сердца моего; слава, Христе, многому милосердию твоему, иже направивыи на правыи путь мирныи ногы моа тещи къ тебѣ безъ съблазньства; призры съ высоты святыа твоеа и виждь болѣзнь сердца моего, юже приахь отъ сродника моего, яко тебе ради умръщвляемы есми весь день, въмѣниша мя яко овца въ снѣдь. Вѣси бо, Господи мои, вѣси, яко не противлюся, ни въпрекы глаголю; имыи въ руку моею вся воа отца моего и вся любима отца моего, и ничтоже умыслихъ противу брату моему, онъ же елико възможе, въздвиже на мя; да аще бы ми врагь поносилъ, претрьпѣлъ быхъ убо отъ него, и аще бы ненавидяи мя на мя велерѣчевалъ, укрылся быхъ отъ него. Но ты, Господи, виждь и суди межи мною и братомъ моимъ, и не постави имъ грѣха сего, но приими въ миръ духь мои, аминь». Таче възрѣвь къ нимъ умиленыма очима, испадшимъ лицемъ, весь слезами облиявся, рече е: «Братие! приступльше кончаите службу вашу, и не буди мирь, братие, брату моему и вамъ». Да елико слышаху словеса его, отъ слезъ не можааху ни словесе рещи, отъ страха же и печали горкиа и отъ многь слезъ, но съ въздыханиемь горкымъ жалостно глаголааху, плачуще въ души своеи: «Увы намъ, княже нашь милыи, драгыи, блаженныи, водителю слѣпымь, одежда нагымъ, старости жезль, ненаказаннымь казателю! кто уже исправитъ вся? како не въсхотѣ славы мира сего? како не въсхотѣ веселитися съ честными велможами? како не въсхотѣ величии въ семъ житии? кто бо не почудится великому его смирентю? кто ли не смирится, оно смирение видя и слыша?» И абие успе, предавь душу въ руцѣ Бога живаго, мѣсяца иулиа 24 день. Избыша же и отрокы многы; съ Георгиа же не могуще гривны сняти, отсѣкше главу его отвръгоша кромѣ, да тѣмъ послѣди не могоша познати тѣла его. Блаженнаго же Бориса обертѣша въ шатеръ, възложиша на кола, и повезоша его, и яко быша на бору, нача въскланяти святую главу свою; и се увѣдавъ Святополкь, посла два варяга, и прободоста и мечи въ сердце. И тако скончася блаженныи Борисъ, въсприемъ неувѣдаемыи вѣнець отъ Христа Бога съ праведними, причтеся съ пророкы и апостолы, и съ ликы мученическыми въдворяася, Авраама на лонѣ почиваа, и видя неизреченную радость, въспѣваа съ аггелы и веселяся въ лицѣ святыхъ. И привезше на Днѣпрь, вложиша его въ лодию, и приплувше съ нимь подъ Киевь; Киане же не приаша его, но отпнухуша прочь. И привезше тѣло его таи, положиша у церкви святаго Василия, въ Вышегородѣ, въ землю погребоша. Сеи благовѣрныи князь Борись, благаго корене сыи, послушливъ бѣ, отцу покаряяся о всемъ; тѣломъ бяше красень и высокь, лицемь кругль, плечи высоцѣ, въ чреслѣхь тонокь, очима добрь и весель, брада мала и усъ, младъ бо бѣ еще; свѣтяся царскы, крѣпокъ тѣломъ, на рати храберь, въ сьвѣтехъ мудръ и разумень, при всемь всячьскы украшень акы цвѣтъ въ юности своеи, и благодать Божиа цвѣтяше на немъ. Окааннии же сии убиици приидоша кь Святополку, акы хвалу имуще, безаконници. Сии бо слугы бѣсы бываютъ; бѣсы бо на злое посылаеми бываютъ, аггели же на благое слеми суть. Аггель бо человѣку зла не сьтворяетъ, но благое мыслитъ ему всегда, паче же христианомъ помагаетъ и заступаетъ отъ съпротивнаго диавола; а бѣси всегда на злое словятъ, завидяще ему, понеже видятъ человѣка почтена Богомъ, и завидяще ему, на злое слеми скори суть. Рече бо Богь: "Кто идетъ прелестити Ахава? И рече бѣсь: "Се азъ иду". Злыи же человѣкь, тщашася на злое, не хуждьши есть бѣса; бѣси бо Бога боятся и человѣкь стыдятся, а золъ человѣкь ни Бога боится, ни человѣкь ни срамляется; бѣси бо креста Господня боятся, а золь человѣкь ни креста Господня боится. Тѣмже и глаголаше Давыдъ: аще въ истинну правду глаголете, праваа судите сынове человѣчестии; ибо въ сердци безаконие дѣлаете на земли; неправду рукы ваша сьплѣтаютъ. очюждени быша грѣшници отъ ложеснь, заблудиша отъ чрева, глаголаша лжу. и ярость ихь по образу змиину.

В лѣто 6524 [1016]. Бысть сѣца у Любца, и одолѣ Ярославъ; а Святополкъ бѣжа в Ляхы. В Новѣгородѣ же тогда Ярославъ кормяше Варягъ много, бояся рати; и начаша Варязи насилие дѣяти на мужатых женахъ. Ркоша новгородци: «сего мы насилья не можемъ смотрити»; и собрашася в нощь, исѣкоша Варягы в Поромонѣ дворѣ; а князю Ярославу тогда в ту нощь сущу на Ракомѣ. И се слышавъ, князь Ярославъ разгнѣвася на гражаны, и собра вои славны тысящу, и, обольстивъ ихъ, исѣче, иже бяху варягы ти исѣклѣ; а друзии бѣжаша изъ града. И в ту же нощь ис Кыева сестра Ярославля Передслава присла к нему вѣсть, рекши: «Отець ти умерлъ, а братья ти избиена». И се слышавъ, Ярославъ заутра собра новгородцовъ избытокъ, и сътвори вѣче на полѣ, и рече к ним: «Любимая моя и честная дружина, юже вы исѣкохъ вчера въ безумии моемъ, не топѣрво ми ихъ златомъ окупитѣ». И тако рче имъ: «Братье, отець мои Володимиръ умерлъ есть, а Святополкъ княжить в Киевѣ; хощю на него поити; потягнете по мнѣ». И рѣша ему новгородци: «А мы, княже, по тобѣ идемъ».

И собра вои 4000: Варягъ бяшеть тысяща, а новгородцовъ 3000; и поиде на нь. Святополкъ же то слышавъ, и собра бещисла множество вои, изиде противу его къ Любцю, и сѣде ту на полѣ со множествомъ вои. Ярославъ же пришед, ста на березѣ на Днѣпрѣ; стояша ту 3 мѣсяци, не смѣюще ся соступити, Воевода Святополчь, именемъ Волчии Хвостъ, ѣздя подлѣ рѣку, укаряти нача новгородци: «почто приидосте с хромчемь тѣмъ, а вы плотници суще; а мы приставимъ вы хоромовъ рубить». И нача Днѣпръ мръзнути. И бяше Ярославъу мужь воприязнь у Святополка; и посла к нему Ярославъ отрокъ свои нощью. Рекъ к нему: «оньсии, что ты тому велишь творити; меду мало варено, а дружины много». И тъ рече мужь: «рчи тако Ярославу: да аще меду мало, а дружинѣ много, да к вечеру дати». И разумѣ Ярославъ, яко в нощь велит сѣщися; а абие того вечера перевозися Ярославъ на ону страну Днѣпра и лодьи отринуша от берега; и тои нощи поидоша на сѣчю. И рече Ярославъ дружинѣ: «знаменаитеся, повиваите собѣ главы своя убрусомъ». И бысть сѣча зла, оже за рукы емлющеся сѣчаху и по удолиемъ кровь течаше; мнозѣ вѣрнии видяху аггелы божиа помагающа Ярославу; и до свѣта побѣдиша Святополка. И бѣжа Святополкъ в Печенѣгы, и бысть межи Чахы и Ляхы, никим же гонимъ пропаде оканныи, и тако злѣ живот свои сконча; яже дымъ и до сего дни есть; а Ярославъ иде къ Кыеву, сѣде на столѣ отца своего Володимира; и абие нача вои свои дѣлитѣ старостамъ по 10 гривенъ, а смердомъ по гривнѣ, а новгородцомъ по 10 гривенъ всѣмъ, и отпусти ихъ всѣх домовъ, и давъ имъ правду, и уставъ списавъ, тако рекши имъ: \176\ «по се грамотѣ ходите, якоже списах вамъ, такоже держите».

В лѣто 6524 [1016]. Начало княжениа Ярославля в Киевѣ. Прииде на Святоплъка и сташя противу собѣ обаи полы Днепра. И не смѣют ни си онѣх, ни они сих почати, и стояша три месяци противу себѣ, не смѣаху ступитися. И нача воевода Святополчь, именем Влъчии Хвостъ, ѣздя възлѣ брегъ, укаряти новгородци, глаголя: Почто приидосте с хромцем симъ? А вы плотници суще, приставимъ вы храмовъ рубити. Се слышавше новгородци, рѣша Ярославу, яко: Заутра перевеземся на нь; аще ли кто не идеть с нами, то сами посѣчемъ и. Бѣ бо уже в замороз, а Святоплък стоаше межи двѣма озерома, и всю нощь пилъ бѣ с дружиною своею. И нача Днепръ мерзнути, и бяше Ярославу муж в приазнь у Святоплъка, и посла к нему Ярослав отрокъ свои нощию, рече к нему он сии: Что ты тому велиши творити, меду мало варено, а дружины много. И отрече ему муж тои: Рцы тако Ярославу: да аще меду мало, а дружины много, да к вечеру дати. И разумѣв Ярослав: яко в нощъ велит сещися. И заутра, исплъчився съ дружиною своею, противу свѣта перевезеся на ону страну Днепра. И высѣде на брегъ, и отринушя лодья от брега; и тои нощи поидошя противу собѣ на сѣчю. И рече Ярослав друженѣ: Знаменаитеся, повиваите главы себѣ убрусом. И сступишася на мѣстѣ, и бысть сѣча зла, и не бѣ лзѣ озером печенѣгом помогати; и притиснушя Святоплъчи вои къ озеру, и въступиша на лед, и обломися с ними лед, и нача одоляти Ярослав, Святоплък же побѣже, и одолѣ Ярослав. А Святоплък бѣжа в Ляхи, и сѣде Ярослав в Киевѣ на столѣ отца своего и дѣда. Бѣ бо тогда Ярославъ 28 лѣт.

В лѣто 6524 [1016]. Прииде Ярославъ на Святополка, и сташа противу себе оба полы Днѣпра, и не смѣяхуть и ни си онѣхъ, ни они сихъ начатъ, и стояша 3 месяци противу себѣ, не смѣющеся соступити. И нача воевати Святополчь именемъ Волчи Хвостъ, ѣздя возлѣ брегъ, укаряти новогородьци, глаголя: «Почто приидосте со хромцемъ симъ, а вы плотници суще. Приставимъ васъ хоромовъ рубити нашихъ». Се слышавше, новогородьци рѣша Ярославу: «Яко заутра перевеземся на нь. Аще ли кто не поидеть с нами, то сами потнемъ». И бѣ бо уже взаморозъ, а Святополкъ стояше межи двѣма озерома и всю нощь пилъ бѣ с боляры своими. И нача Днѣпръ меръзнути. И бяше Ярославу мужь въ приязнь у Святополка, и посла к нему Ярославъ отрокъ свои нощию, рече к нему он си: «Что ты тому велиши творити: меду мало варено, а дружины много». И отрече ему муже тъ: «Рци тако Ярославу: "Да аще дружины много, а меду мало, да к вечеру дати"». И разумѣвъ Ярославъ, яко в нощь велитъ сѣщися. Ярослав же заутра исполнився воемъ своимъ, противо свѣту перевезеся на ону страну Днѣпра и выседе на брегъ, отринуша лодья от брега, и тои нощи поидоша противу себе на сѣчю. И рече Ярославъ своимъ воемъ: «Знаменаитеся, повиваите главы себѣ убрусомъ». И сступишася на мѣстѣ, и бысть сѣча зла, и не бѣ лзѣ озеромъ печенѣгомъ помагати, и притиснуша Святополчи вои къ езеру, и выступиша на ледъ, и обломися с ними ледъ, и одолѣти нача Ярославъ. Святополкъ побѣже в Ляхи, а Ярославъ сѣде в Киевѣ на столѣ отечьнѣ и дѣднѣ. Бѣ бо тогда Ярославъ 18 лѣтъ.

Убиение Глѣбово, брата Борисова, сына Владимера, Муромского. И не доселѣ годѣ устави убииство окаанныи Святополкь, но и на болшаа неистовяся начатъ простиратися, и яко видѣ себе желание сердца своего получивша, абие не въспомяну злаго своего убииства и многаго съблажнения, и ни поне мало на покаание въсклонися; но ту абие вьниде въ сердце его сатана, и начатъ подьстрѣкати его вящьшаа и горшаа съдѣати, и множаиша убииства. И глаголаше бо въ души своеи окаанныи: «Аще бо доселѣ оставлю дѣло убииства моего, то двоего имамъ чаяти: яко услышатъ мя братиа моя, иже варивше мя вьздадятъ ми горша сихъ; аще ли не сице, то ижденутъ мя, и княжение мое прииметь инь, и въ дворѣхь моихъ не будеть живущаго; зане егоже Господь възлюби, азъ погнахъ, и кь болѣзни язву преложихъ, приложу убо безаконие кь безаконию, обаче грѣхъ матере моеа не очиститъ ми ся и сь праведными не напишуся, но да потреблюся отъ книгь животныхъ.» Якоже и бысть, еже послѣди скажемъ; нынѣ же, нѣсть время, но на предлежащее възвратимся. И сиа на умѣ си положивь злыи сьвѣтникь диаволовь, посла по блаженнаго Глѣба въ Муромъ, рекь: «поиди въборзѣ, отецъ тя зоветъ и не здравитъ бо велми.» Онъ же вборзѣ и вмалѣ болярь въсѣдь на конь поиде; и пришедшу ему на Волгу, на усть рѣки Тъми, на поли подчеся подъ нимъ конь во рвѣ, и надломи ему ногу мало; и на томъ мѣстѣ нынѣ манастырь Бориса и Глѣба, зовомыи Втомичии; онъ же всѣдъ въ насадъ, поиде Волгою, и яко прииде кь Смоленску и поиде отъ Смоленска въ кораблеци, яко зрѣимо едино, и ста на Смядыни; и въ се время приславь къ нему Ярославъ, глаголя: «не ходи, брате, отець нашь умре, а братъ твои убитъ отъ Святополка». И яко сиа услыша блаженнии, възопи плачемъ великымъ и горкымь и печалию сердечною, и сице глаголаше: «увы мнѣ, Господи мои Отче! о двою плачуся, и двоимъ сѣтованиемь сѣтую и тужу; увы мнѣ, Господи мои! плачуся по отцѣ, плачу же ся паче и зѣло отчаяхся по тебѣ, брате мои и господине Борисе, како прободень еси? како безъ милости прочее смерти предася? како не отъ врага, но отъ своего брата пагубу въсприялъ еси? увѣ мнѣ! уне ми бяше съ тобою умрети, нежели уединену и усирену отъ тебе въ семъ житии пожити. Азъ мняхъ въ житии семъ аггелское твое лице узрѣти, то селика туга постиже мя; нынѣ же что сътворю, умиленъ и отчюжень отъ твоеа доброты и отца моего многаго разума? О милыи мои брате и господине! аще еси получиль дръзновение у Господа, моли оу моемъ унынии, да быхъ и азъ подоблень былъ туже страсть приати и съ тобою жити, неже въ свѣтѣ семъ прелестнѣмь и суетнымъ». Сице ему стенющу и плачущу, и слезами землю мочащу, и съ въздыханиемь часто Бога призывающу, и се вънезаапу приспѣша посланнии отъ Святополка злыа его слугы и немилостивии кровопивици, братоненавидци лютии зѣло, сверѣпаго звѣря душу имуще; святыи же поиде въ кораблеци, и срѣтошася устьи Смядыни, и яко узрѣ ихъ, радовашеся душею; они же узрѣвше омрачаахуся, и гребяху къ нему, сии же мняшеся цѣлование приати отъ нихь. И яко быша равно пловуще, начаша скакати злии они въ лодию его, обнажени меча имуще въ рукахъ блещащася акы вода; и абие всѣмъ весла изъ рукь испадоша, и вси отъ страха омрьтвѣша. И се видѣвъ блаженныи, разумѣ яко хотятъ его убити, възрѣвь къ нимъ умиленныма очима, и слезами лице свое омываа, съкрушеннымъ сердцемь и смиренымъ разумомъ и частымъ въздыханиемь, весь слезами разливаася, а тѣломъ утръпаа, жалостнои гласъ испущааше, сице глаголя: «не дѣите мене, братиа моа милаа и драгаа, не дѣите мене, господые мои, аще ли каа обида, ничтоже вы зла сътворихъ, не брезѣте мене; кую бо обиду сътворихъ брату моему и вамъ, братие и господые мои? аще ли каа обида, ведѣте мя кь князю вашему и къ моему господину и брату; помилуите юность мою, господые мои; вы ми будете господье, а азъ вамъ рабь; не пожнѣте мене отъ житиа незрѣла, не пожнѣте класа не уже съзрѣвша, но млеко безлобиа носяща, не порѣжите лозы не до конца възрастьши, а плодъ имуща. Молю вы ся и миль ся дѣю, убоитеся рекшаго усты апостолскы: не дѣти бываите умы, незлобиемъ же младенствуите, а умы сьврьшены бываите; азъ, братие, незлобиемь и възрастомъ младеньствую; се нынѣ нѣсть убииство, но сырорѣзание. Что зло сътворихь, свѣдительствуите ми, и нежалую си? Аще ли крове моеа насытитися хощете, то уже въ руку вы есмь, братие, и брату моему вашему князю». Они же ни по единого словесе не постыдѣшася, ни мыслию приклонишася, но якоже сверѣпии звѣрие нападоша, и тако въсхытиша его. Онъ же видѣвъ, яко не вънемлютъ словесе его, начатъ глаголати сице: «Спасиися милыи мои господине, отче Василие! спасися мати, госпоже моа! спасися брате Борисе мучениче, старѣишино уности моеа! спасися и ты брате поспѣшителю Ярославлю! Спасися и ты, брате, и враже Святополче! Спаситеся и ви братие и дружино, и вси спаситеся! Уже бо не имамъ васъ видѣти въ житии семъ, зане разлучаемъ есмь отъ васъ нужею». И глаголаше плачася: «Василие, господине мои отче! Приклони ухо твое и услыши гласъ мои, призрпии виждь приключьшаяся чаду твоему, како безъ вины закалаемъ есмь; увы мнѣ! Слыши небо и внуши земле; и ты, Борисе, брате услыши гласъ мои; отца моего Василиа призвахъ, и не послуша мене; виждь скрьбь сердца моего и язву душа моеа, виждь течение слезъ моихь акы рѣку, и никтоже не внемлеть ми; но ты убо помяни и помолися о мнѣ кь общему всѣхь Владыцѣ, яко имѣа дръзновение и предстоа у престола его». И начатъ молитися сице: «Боже щедрыи, и премилостивыи Боже! слезъ моихъ не премльчи, но умилися на мое уныние и виждъ съкрушение сердца моего, се бо закалаемь есмь не вѣмъ что ради, или за которую обиду азъ не свѣмъ; ты вѣси, Господи мои! вѣмъ тя, рекша къ своимъ апостоломъ: яко за имя мое, мене ради възложатъ на вы рукы и предани будете родомъ и другомъ, и братъ брата предасть на смерть, и умрътвятъ вы имени моего ради; и пакы: въ трьпени вашемъ стяжите душа ваша. И виждь Господи и суди; се готова душа моа предъ тобою, Господи, и тебѣ славу възсылаемъ, Отцу и Сыну и Святому Духу, нынѣ и присно и въ вѣкы вѣкомъ, аминь». Таче възрѣвь къ нимъ, умиленымъ, измолкшимъ гласомъ рече: «то уже приступльше кончаите, на не же есте послани.» Тогда окаанныи Горясѣрь повелѣ зарѣзати въскорѣ. Поваръ же Глѣбовъ, именемъ Торчинь, иземъ ножь, и имъ блаженнаго и закла его, акы агня незлобиво, въ лѣто 6524 [1016], мѣсяца сентября въ 5 день, индикта 14, круга слънечнаго 7, а луннаго 7, алфа 1, граница и законныа рукы 27, епакты 1, фимилиосъ 20, въ день понедѣлникъ. И принесеся Господеви жрьтва чиста и благоугодна; и възыиде въ небесныа обители кь Богу, и узрѣ желаемаго си брата, и въсприаста въкупѣ вѣнца небесныа и нетленныа, егоже и въжеласта, и възрадовастася радостию неизреченною, юже улучиста братолюбиемь своимъ. Якоже рече Давыдь: се коль добро и коль красно еже жити братии въкупѣ! Окааннии же они убиици възвратишася, и приидоша кь пославшему ихь окаанному Святополку; якоже рече Давыдь: да възвратятся грѣшници въ адъ, и вси языци забывающеи Бога; и пакы: оружие извлекоша грѣшници, и напрягоша лукъ заклаты правыа сердцемь, и оружиа ихъ въниидуть въ сердца ихъ, и луци ихь съкрушатся, яко грѣшници погыбнуть, исчезающе яко дымъ исчезоша. И яко сказаша Святополку: «Яко сътворихомъ повелѣнное тобою», и си слышавь окаанныи, възвеселися душею и възнесеся сердцемь. И събыстся реченыое пророкомь Давыдомъ: что ся хвалиши, о злобѣ, силныи? и безаконие весь день и неправду умысли языкь твои; възлюбиль еси злобу паче благостыню, и неправду неже глаголати правду; възлюбилъ еси вся глаголы потопныа и языкъ лестивь: сего ради Богъ раздрушитъ тя до конца, въстръгнетъ тя и преселитъ тя отъ села твоего, и корень твои отъ земля живущихъ. Якоже рече Соломонь: азъ вашеи погыбели посмѣюся, яко радуюся, яко грядетъ на вы пагуба; тѣмже снѣдятъ дому своего плоды, и своеа нечистоты насытятся.

Княжение Святополче. Святополкь же Оканныи нача княжити въ Киевѣ, Ярославу же еще не вѣдущу о отца своего смерти, се же бѣ еще прежде убиениа Глѣбова.

О враждѣ Ярославли на Новогородци. Ярославу бо сущу въ Новѣгородѣ, и Варязи бяху мнози у него, и насилие творяху Варязи Новогородцемъ и женамъ ихь. И въставше Новогородци, избыша Варягы въ дворѣ Парамони, и разгнѣвася Ярославь, и шедъ на Ракомо сѣде въ дворѣ; и посла къ Новогородцемъ и рече: «уже мнѣ сихь не крѣсити». И позва къ себѣ нарочитыя мужи, иже бяху сѣклы варягы, и оболстивь а, иссѣче 1000 мужъ, а иныа бѣжаша изъ града. Въ ту же нощь прииде къ нему вѣсть ис Киева, отъ Предьславы, сестры его: «Отецъ ти умерль, а Святополкь сѣде въ Киевѣ, убиль Бориса, а на Глѣба послаль, а ты блюдися его по велику». И се слышавъ Ярославъ, печаленъ бысть по отци и по братии; заутра же съобравь остатокь Новогородцевь Ярославъ, и сътвори вѣче на поли, и рече къ нимъ: «о милая и любимаа дружино, юже вчера избихъ вь безумии моемъ! а нынѣ надобны, золотомъ быхъ купити.» И утерь слезъ, рече имъ на вѣчи: «Братие мои! отець мои умрьль есть, а Святополкь сѣдитъ въ Киевѣ, избиваа братию свою; хощу на нь поити, потягните по мнѣ.» И рѣша ему Новогородци: «Аще, княже, и братиа наша избита суть, а мы можемъ съ тобою ити». Ярославь же нача съвъкупляти воа, а Глѣбу идущу къ Киеву и ставшу, якоже выше рѣхъ, на Смядынѣ, и вѣсть присла къ нему Ярославь о отчи смерти и братни убиении.

О побѣдѣ Ярославли на Святополка. Святополку же княжащу въ Киевѣ, въ лѣто 6524 [1016], събра Ярославь воа, Варягь тысящу, а прочихъ вои 30 тысящь, и поиде изъ Новагорода на Святополка, нарекъ Бога, и рече: «не азъ почахь избывати братию, но онь; да будетъ отместникь Богь братии моеа крове, зане безъ вины пролиа кровь Борисову и Глѣбову праведную: егда мнѣ сице же сътворитъ? но суди, Господи, по правдѣ нашеи, да скончается злоба грѣшныхъ.» И поиде на Святополка; слышавъ же Святополкь идуща Ярослава, пристрои бес числа вои, Руси и Печенѣгь, и изыиде противу къ Любчю. Прииде же Ярославь, и сташа противу себѣ обаполы Днѣпра, и не смѣаху наити ни сии на тѣхъ съ сеа страны, ни тѣ на сѣхь съ тоа стороны, и стоаху 3 мѣсяцѣ, не смѣюще ся съступити. Воевода же Святополкь, именемъ Воличии Хвостъ, отца ихь Владимера, иже побѣди Радимичи на Пищанѣ, старъ сыи, несмыслено нача ѣздѣти подлѣ брега Днѣпра рѣкы, и укаряа Новогородци, глаголаше: «Смерди, почто приидосте съ хромцемь симъ? А вы плотници суще, заставимъ васъ рубити хоромовь нашихь». Се слышавше Новогородци, рѣша Ярославу: «Яко заутра перевеземся на нь; аще ли кто не поидеть съ нами, потнемь его». И бѣ бо уже въ заморозъ; а Святополкь стоаше межи двѣма озерома, и всю нощь пилъ бѣ съ боляры своими; и нача Днѣпрь мрьзнути. И бѣ нѣкто у Святополка приатель Ярославу, и посла къ нему Ярославъ отрокъ свои нощию, и рече къ нему: «Онъ си, что ты тому велиши творити? меду варено мало, а дружины много». И отрече ему приатель тои: «Рци тако Ярославу, да аще дружины много, а меду мало, да къ вечеру дати». И разумѣ Ярославь, яко въ нощь велить ити сѣщися. Ярославь же ся заутра исполчити повелѣ всѣмь воемъ своимъ, и въ ту нощь противу свѣту перевезеся на ону сторону Днѣпра; и вышедше на брегь отринуша лодии прочь отъ брега, и въ тои нощи поидоша противу себе на сѣчю. И рече Ярославъ воемъ своимъ: «Знаменаитеся, повиваите главы своа убрусци». И съступишася на мѣстѣ, и бысть сѣча зла, и не бѣ лзѣ озеромъ Печенѣгомъ помагати, и притиснуша Святополчихь вои кь озеру, и выступиша на ледь, и обломыся съ ними ледъ, и нача одолѣвати Ярославь. Видѣвъ же Святополкь, побѣже въ Ляхы. И одолѣ Ярославь, и шедъ сѣдѣ въ Киевѣ на столѣ отечьнѣ и дѣднѣ; бѣ бо тогда Ярославь 28 лѣть.

А се есть правда рускаа. Убиеть мужь мужа, то мьстѣть брату брата, любо сынови отца, а любо отцю сына, любо братучада, любо сестриню сынови; аще не будет кто мьстя, то 40 гривенъ за голову; аще ли будет Русинъ, или гридѣнь, любо купцѣ, или ябетникъ, или мечьникъ, аще ли изъгои будет, любо Словенинъ, то 40 гривенъ положити за нь. Или будет кровавъ или синь надражень, то не искати ему видока человѣку тому; аще не будет на немъ знамениа никоего же, аще ли приведет видокъ, а онъ не можеть, ино ту тому конець; аще ли себе не может мьстити, то взяти ему за обиду 3 гривнѣ, а личьцю мьзда. Аще ли кто кого ударить батогомъ, или жердью, или пястью, или чашею, или рогомъ или тылеснию, то 12 гривнѣ; аще сего не постигнуть, то платити ему, то ту тому конець. Аще утнеть мечемъ, а не вынезъ его, любо рукоять, то 12 грѣвнѣ за обиду. Аще ли утнеть руку, и отпадеть рука любо усъхнеть, то 40 гривны. Аще ли будет нога цѣла, а начнеть храмати, тогда чадь смирять. Аще ли пръстъ утнеть кои любо, 3 гривны за обиду. А въ усѣ 12 гривнѣ, а въ бородѣ 12 грѣвнѣ. Аще кто вынемъ мечь, а не тнеть, то гривну положит. Аще ли ринеть мужь мужа любо от себе, любо к собѣ 3 гривнѣ, а видока два выведет; аще будет Варягъ любо Колбягъ, то на роту. Или челядинъ съкрыеться любо у Варяга любо у Колбяга, а его за три дни не выведут, а познаеть и въ третии день, то изимати ему свои челядинъ, а три гривнѣ за обиду. Аще кто поидет на чюжемь конѣ, не прошавъ его, то положити 3 гривны. Аще поиметь кто чюжь конь, любо оружье, или портъ, а познаеть въ своемъ миру, то взяти ему свое, 3 гривны за обиду. Аще познаеть кто, не емлет его, то не рци ему: мое, но рци ему тако: поиди на свод кдѣ еси взялъ; или не поидет, то поручника за 5 днии. Аще гдѣ взыщеть на друзи проче, а онъ ся запирати начьнеть, то ити ему на изводъ пред 12 мужа, да аще будя обидя не вдалъ достоино ему свои скот, а за обиду 3 гривнѣ. Аще кто челядинъ поняти хощеть познавъ свои, то ко оному вести и, у кого то будет купилъ, а тои ся ведет къ другому, даже и доидеть до третьяго, то рци третьему: въдаи ты мнѣ свои челядинъ, а ты своего скота ищи при видоци. Или холопъ ударит свободна мужа, а убѣжить в хоромъ, а господинь начнеть не дати его, то холопа пояти, да платить за него господинъ его 12 гривнѣ, а за тимъ, гдѣ его налѣзут удареныи тои муж, да биют его. А иже изломить копие, ли щитъ, или портъ, а начнеть хотѣти его держати у себе, то прияти скота у него; а иже есть изломилъ, аще ли начнеть примѣтати, то скотом ему заплатитѣ, колко далъ будет на немъ. Правда уставлена Рускои земли, егда ся совокупилъ Изяславъ, Всеволод, Святославъ, Коснячько, Перенѣгъ, Микифоръ Кыянинъ. Чюдинъ Микула. Аще убиют огнищанинъ въ обиду, то платити за него 80 гривенъ убоици, а людемъ не надобѣ; а въ ездовомъ княжѣ 80 гривенъ. Аще же убиют огнищанина в разбои, а убиица \178\ не изыщут , то вирное платитѣ, в неи же вѣрнѣи голова начнеть лежати. А иже убиют огнищанина у клитѣ, или у коня, или у говяда, или у коровьи татбѣ, то убити за пса мѣсто; а тои же поконъ и тивуницю. А во княжи тивунѣ 80 гривенъ. А конюхъ у стада старыи 80 гривенъ, яко уставилъ Изяславъ въ своемъ конюсѣ, его же убилѣ дорогобудьци. А в сельскомъ старостѣ княжи и в ратаинѣмъ 12 грѣвнѣ. А в рядовницѣ княжи 5 гривенъ. А въ смердьи в холопѣ 5 гривенъ. Аще роба кормилица или кормиличиць, 12 гривнѣ. А за княжь конь, иже с пятномъ, 3 гривны, а за смердии 2 гривнѣ, за кобылу 60 рѣзанъ, а за волъ гривну, а за корову 40 рѣзанъ, а третьякъ 15 кунъ, а за лоньщину полъ гривнѣ, а за теля 5 рѣзанъ, за яря ногата, за баранъ ногата. Аще уведеть чюжь холопъ или робу, платитѣ ему за обиду 2 гривнѣ. Аще ли приидет кровавъ мужь или синь, то не искати ему послух. Аще ли крадеть конь, или волы, или клѣть, да аще будет един кралъ, то гривну и 30 рѣзанъ платити ему; или ихъ будет 18, то по 3 гривънѣ и по 30 рѣзанъ платитѣ мужеви. А въ княжи бортѣ 3 гривны, или пожьгуть, или издерут. Или смердъ умучат, а безъ княжа слова, за обиду \179\ 3 гривны; а въ огнищанинѣ, и в тиунѣцѣ, и в мечницѣ 12 гривнѣ. Аще кто межю переореть любо сопретесь, то за обиду 12 гривнѣ. Аще ли лодью украдеть, то за лодью платитѣ 30 рѣзанъ, а продажи 60 рѣзанъ. А в голуби и в куряти 9 кунъ, а въ утки, и въ гуси, и в жеравѣ, и в лебедѣ 30 рѣзанъ; а продажи 60 рѣзанъ. Аще украдут чюжь песъ, или ястребъ, или соколъ, то за обиду 3 гривнѣ. Аще ли убиють татя на своемъ дворѣ, или у клѣтѣ, или у хлѣва, то тои убитъ и есть; аще пакы держат его до свѣта, то вести его на княжь дворъ; сице ли убиют его, а люди видѣли связана, то платити в немъ. А хто сѣно крадет, то 9 кунъ; а въ дровех 9 кунъ. Аще ли украдут овцю, любо козу, или свѣнью, а ихь будеть 10 одину овцю укралѣ, да положать по 60 рѣзанъ продажи; а кто изималъ тому 10 рѣзанъ. А от гривнѣ мечьнику куна, а в девятину 15 кунъ, а князю 3 гривнѣ; а от 12 гривну емьчю 70 кунъ, а в десятину 2 грѣвнѣ, а князю 10 гривенъ. А се поконъ вирныи: вирнику взяти 7 вѣдоръ солоду на недилю, тоже овенъ или полоть, или двѣ ногатѣ; а въ среду рѣзану, а в пятницю такоже; а хлѣба по колку могут изъясти, и пшена; а куръ по двое на день; кони 4 поставити и сыпати имъ на конь, колко могуть зобати, а вирнику 60 гривенъ и 10 рѣзанъ и 12 вѣверици, а переди гривна; или ся пригодѣ в говѣние рыбами, то взяти за рыбы 7 \180\ рѣзанъ; то всѣх кунъ 15 кунъ на недѣлю, а борошна колко могут и ясти; до недѣли же виру сберут вирници; то ти урокъ Ярославль. А сеи урокъ мостъником: аще помостивше мостъ, взяти от дѣла ногата, а от городници ногата; аще ли будеть ветхаго моста потвердити нѣколико доскъ или 3, или 4, или 5, то тое же.

В лѣто 6525 [1017]. Ярославъ иде къ Берестию; и заложена бысть святыя Софѣя в Киевѣ.

В лѣто 6525 [1017]. Заложи Ярослав град великыи Киев, и Златаа врата постави, и церковь святыа Софиа заложи.

В лѣто 6525 [1017]. Приидоша печенѣзи к Киеву, и всѣкошася в Киев, и едва к вечеру побѣди Ярослав печенѣгы, и отбѣгошя сѣтное и до сего дне.

В лѣто 6525 [1017]. Приидоша печенѣзи къ Киеву и сѣкошася у Киева, и едва къ вечеру одолѣ Ярославъ печенѣгы, и отбѣгоша посрамлени. И заложи Ярославъ градъ великыи Киевъ, и златая врата постави, и церковь Святую Софии заложи.

Въ лѣто 6525 [1017]. Приидоша Печенѣзи кь Киеву, и высла противу ихъ Ярославь, и сѣкошася у Киева, и едва къ вечеру одолѣ Ярославь Печенѣгы, и отбѣгоша посрамлени. И заложи Ярославь тои весны градъ великии Киевъ, и Златаа врата постави, и церковь святую Софию заложи каменну.

В лѣто 6526 [1018].

В лѣто 6526 [1018]. Прииде Болеслав съ Святоплъком на Ярослава с ляхы; Ярослав же съвокупивь русь, варяги, словѣны, поиде противу Болеславу и Святоплъку. И приде Велыню, и сташа оба полы рѣкы Буга. И бѣ у Ярослава кормилець и воевода, именемъ Буды; и нача укаряти Болеслава, глаголя: «Да то ти прободемь трѣскою чрево твое тлъстоеѣ». Бѣ бо Болеслав велик и тяжекъ, яко и на кони не могы сидѣти, но бяше смысленъ. И рече Болеслав к дружинѣ своеи: «Аще вы сего укора не жаль, азъ единъ погыбну». И сѣд на конь, и побреде в рѣку, и по немъ вои его. Ярослав же не утягну исплъчитися, и победи Болеслав Ярослава. И ту убишя Буды воеводу; и инѣх множество побѣдишя, а еже ихъ руками изимашя, то расточи Болеслав по Ляхом, а самъ вниде в Киев съ Святоплъком и сѣде на столѣ Володимери. И тогда Болеслав положи себѣ на ложи Передславу, дщерь Володимирю, сестру Ярославлю. Ярослав же убежа съ 4-ми мужи к Новуграду. И рече Болеслав: «Разведете дружину мою по градомъ на покормъ». И бысть тако. Ярославу же прибѣгшу к Новуграду, хотяше бѣжати за море, и посадник Добрыня Коснятин сынъ с новгородци разсѣкошя лодьи Ярославли, ркуще: Хощем ся еще бити по тебѣ с Болеславом и Святоплъкомъ. И начашя скотъ сбирати от мужа по 4 куны, а от старост по 10 гривенъ, а от боляръ по 18 гривен; приведошя варягъ и вдашя им скотъ, и съвокупи Ярославъ воя многы. Болеслав же бѣ в Киевѣ сѣдя, безумныи же Святоплъкъ рече: «Елико же ляхов по градомь избиваитеѣ». И избиша я. Болеслав же побѣже ис Киева, поволочив Передславу, возмя имѣние и боляръ Ярославлих и сестры его, и Настаса пристави Десятинного къ имѣнию, бѣ бо ся ввѣрилъ лестию; и людии множество веде с собою, и грады Червенскыа зая собѣ, и прииде в свою землю; Святоплъкъ же нача княжити в Киевѣ. И поиде Ярослав на Святоплъка, и бѣжа Святоплъкъ в печенѣгы.

В лѣто 6526 [1018]. Прииде Болеславъ съ Святополкомъ на Яраслава с ляхы. И Ярославъ же совокупи русь и варягы, и словѣны, противу поиде Болеславу и Святополку и прииде къ Волыню, и сташа оба полъ рѣкы Буга. И бѣ у Ярослава дядка и воевода Блудъ, и нача укаряти Болеслава, глаголя: «Да то ти прободемъ тростию чрево твое толъстое». Бѣ бо Болеславъ великъ и тяжекъ, яко и на конѣ не могы сѣдѣти. Но бяше смысленъ. И рече Болеславъ къ дружинѣ своеи: «Аще вы сего укора не жаль, азъ единъ погыбну». И сѣдъ на конь, въбредъ в рѣку и по немъ вои его, Ярославъ же не утягну исполчитися, и победи Болеславъ Ярослава, и ту убиша Блуда воеводу, и иныхъ множество побѣдиша, а их же рукама изымаша, то расточи Болеславъ по Ляхомъ. А самъ вниде в Киевъ съ Святополкомъ и сѣде на столѣ Владимери. И тогда Болеславъ положи себѣ на ложи Предъславу, дщерь Володимерю, сестру Ярославлю. Ярославъ же убѣжа съ 4-ми мужи къ Новугороду. И рече Болеславъ: «Разведете дружину мою по градомъ на покормъ»; и бысть тако. Ярославъ же прибѣже къ Новугороду, хотяаше бѣжати за море, и посадникъ Костянтинъ, сынъ Добрынинъ, рассѣкоша лодии Ярославу, ркуще: «Хощем ся и еще бити по тебѣ з Болеславомъ и Святополкомъ». И начаша скотъ сбирати: от мужа по 4 куны, а от старосты по 10 гривенъ, а от боляръ по 18 гривенъ. Приведоша варягъ и вдаша имъ скотъ, и совокупи Ярослав воя многы. Болеславъ же бѣ в Киевѣ сѣдя. Безумныи же Святополкъ рече: «Елико же ляхов по градомъ, избиваите». И избиша я. Болеслав же побѣже ис Кыева, поволочивъ Предславу, возмя имѣние и боляре Ярославли, и сестры его, и Анастаса пристави десятиннаго къ имѣнию, бѣ бо ся ему ввѣрилъ лестию. И людеи множество веде с собою, и грады червеньскыя зая себѣ, и приведе въ свою землю. Святополкъ же нача княжити в Киевѣ, и поиде Ярославъ на Святополка, и бѣжа Святополкъ в Печенѣгы.

Прихождение Болеславе, Латиньского князя, на Киевъ. Въ лѣто 6526 [1018]. Прииде Болеславь съ Святополкомъ на Ярослава съ ляхы; Ярославъ же съвукупи Русь, и Варягы и Словяны, поиде противу Болеславу и Святополку, и прииде къ Волыню, и сташа обаполъ рѣкы Буга. И бѣ у Ярослава дядка и воевода Блудъ старои, иже былъ Владимеру, и нача Блудъ укаряти Болеслава, глаголя: «что ти, прободемъ тростию чрево твое толстое». Бѣ бо Болеславь великь и тяжекь, яко и на кони не могыи сидѣти, но бяше смыслень. И рече Болеславъ къ дружинѣ своеи: «Аще вы сего укора не жаль, то азъ единь погибну». И всѣдъ на конь, побриде въ рѣку, и по немь вои его; Ярославь же не успѣ исполчитися, и побѣди Болеславъ Ярослава, избиша воа его, и воеводу Блуда убиша, и иныхъ множество, а ихже рукама яша, тѣхь расточи Болеславь по ляхомь. На томъ бою изымаша Моисеа Угрина, брата Георгиева, иже бѣ убитъ съ княземъ Борисомь; бѣ бо и тои слуга Борисовь, и много пострада въ Лятскои землѣ отъ вдовы нѣкыа, млады суща, еяже мужъ, боляринь сыи Болеславль, убиень на семъ бою. Моисеи же, по страдании своимь, прииде въ Киевь, въ Печерскии манастырь, и бысть чюденъ старець, красень тѣломъ и душею, о немъ же лежатъ повѣсти въ Отечницѣ Печерьскомъ. Болеславъ же внииде вь Киевь сь Святополкомъ, и сѣде на столѣ Владимери. И тогда Болеславь положи себѣ на ложи Предславу, дщерь Владимеру, сестру Ярославлю. Ярославъ же убѣже толико съ четырми мужи къ Новогороду. И рече Болеславъ: «разведите дружину мою по градомь на покормь», и бысть тако. Ярославь же прибѣже къ Новогороду, и хотяше бѣжати за море, и не дасть ему посадникь Костянтинъ, сынъ Добрынинь, и повелѣ въ нощи тои вся лодии Ярославли испросѣчи на Вльхвѣ, дабы нелзѣ въ нихъ Ярославу бѣжати за море, глаголя Ярославу: «Хощемъ еще битися по тебѣ з Болеславомъ и Святополкомъ». И начаша и скоти збирати отъ мужа по 4 куны, а отъ старостъ по 10 гривень, а отъ болярь по 18 гривень, имже бы наняти варягь. И послаша за море, и приведоша варягь, и вдаша имъ скоть, и съвъкупи Ярославь воа многы. Безумныи же Святополкь рече кь своимъ: «Еликоже есть ляховь по градомъ, избываите ихъ отаи» и избиша ихъ. Се же увѣдавь Болеславь, побѣже ис Киева, поволочивь Предславу, взя имѣние Ярославле и сестры его Предславы, и боярь взя съ собою, и пристави кь имѣнию Анастаса Корсунянина, бѣ бо ся ему въвѣрилъ лестию, и людеи множества веде сь собою, и грады Червеньскыа заа себѣ; и прииде въ свою землю. Святополкь же нача княжити въ Киевѣ, и поиде Ярославь на Святополка, и бѣжа Святополкь въ Печенѣгы, Ярославъ же сѣде вь Киевѣ.

В лѣто 6527 [1019].

В лѣто 6527 [1019]. Приде Святоплък с печенегы в силѣ тяжцѣ, Ярослав събра множество вои. И взыде противу ему на Лто Ярослав и ста на мѣстѣ, идеже убишя Бориса, въздѣв руце на небо и рече: Кровь брата моего въпиет к тебѣ, Владыко, мсти от крове праведнаго сего, якоже мстилъ еси кровь Авелеву, положив на Каинѣ стенание и трясание; тако и положи на сем. Помолився, и рече: Брата моя, аще тѣлом отшла еста отсюду, но молитвою помозита ми на противнаго сего убиицу и гордаго. И се ему рекшу, поидошя противу собѣ, и покрышя Ледское поле обои от множества вои, и бысть сѣча зла, аковаже не бывала в Руси; за рукы емлющеся сѣчаху, и зступишася трижды, и по удолью крови текущи, мнози вѣрнии видяху ангели, помагающе Ярославу. И к вечеру одолѣ Ярослав, а Святоплъкъ бѣжа. О Святополчи пропадении. И бѣжащу ему тогда, нападе на нь страх, разслабѣшя кости его, не можаше сидѣти, несяхут и на носилех; и принесоша и к Берестию, бѣгающе с ним; он же глаголаше: Побѣгнете со мною, женуть по насъ. Отроци же его отсылаху противу, еда кто женет по немъ, и не бѣ никогоже вслѣд гонящаго, и бѣжаху с ним. Он же лежав в немощи, и въсхопився глаголаше: О се женут, оно женут, побѣгнитеѣ. И не можаше тръпѣти на едином мѣстѣ, и пробѣже Лядскую землю, гоним Божиим гнѣвомъ, и прибѣже в пустыню межи ляхы и чехы и ту испроверже злѣ живот свои. Егоже по правдѣ, яко неправедну суду нашедшу на нь, по отшествии сего свѣта приашя мукы окааннаго; показавше явѣ посланаа на нь пагубнаа рана, въ смерть немилостивно въгна, и по смерти немилостивно мучимь есть, связанъ въ днѣ аду. Есть же могила его в пустыни и до сего дни, исходит же от нея смрад зол. Се же Богъ показа на наказание княземъ рускимь, да аще сице створят, се слышавше, ту же казнь приимуть, но и болши сеа, понеже вѣдуще се бывшее створит такоже зло убииство. Седмь бо мстии приа Каинъ, убивъ Авеля, а Ламех седмьдесят; понеже бѣ Каинъ не вѣдыи мщения приатъ от Бога, а Ламех, вѣдыи казнь, бывшую на прародители его, створи убииство. Рече бо Ламех къ своима женама: Мужа убих въ вред мнѣ, а уножу въ язву мнѣ; тѣм же, рече, 70 мстии на мнѣ, понеже, рече, вѣдая, створих. Сеи Ламехъ уби два брата Енохова и поя собѣ женѣ ею; сеи же Святоплъкъ новыи Ламех, иже ся бѣ родилъ от прелюбодѣаниа, иже изби братию свою, сыны Гедеоновы, тако и сии бысть. И Ярослав же сѣде в Киевѣ, утеръ пота с дружиною своею, показав побѣду и труд велик по брату своею.

В лѣто 6527 [1019]. Прииде Святополкъ с печенѣгы въ силѣ тяжцѣ, и Ярославъ вои множество собра, и взыде противу ему на Лто Ярославъ, и ста на мѣстѣ, идеже убиша Бориса, и въздѣвъ руцѣ на небо, и рече: «Кровь брата моего въпиеть к тебѣ, владыко! Мьсти от крови праведнаго, яко же мьстилъ еси кровь Авелеву, положивъ на Каинѣ стенание и трясение. Тако положи и на семь». Помолився и рече: «Братья моя! Аще тѣломъ отшла еста отсюду, но молитвою помозѣте ми на противнаго сего убиицю и гордаго». И се ему рекшу, поидоша противу себе и покрыша Лятьское поле обои от множества вои, и бысть сѣча зла, яко же не бывала такова в Руси, и за рукы емлюще, сѣцаахуся, и съступашася 3-жщи, и по удолиямъ крови течащи, и мнози вѣрнии видяаху аггелы, помагающе Ярославу, и къ вечеру одолѣ Ярославъ, а Святополкъ бѣжа. И бѣжащу ему, нападе на нихъ страхъ, и раслабишася кости его, не можааше сидѣти, носяхуть и на носилѣхъ, и принесоша и къ Берестию, бѣгающе с нимъ. Он же имъ глаголаше: «Побѣгнете со мною, женуть по нас». Отроци же его всылаахуть противу, егда кто женеть по немъ, и не бѣ никого же въслѣдъ гонящаго. И бѣжааху с нимъ, он же, лежавъ в немощи и въсхапився, глаголаше: «О се женуть! И поженете, и побѣгните!». И не можааху терпѣти на единомъ мѣстѣ, и пробѣже Лятьскую землю, гонимъ божиимъ гнѣвомъ, и прибѣже в пустыню межи чахи и ляхи, ту изпроверже злѣ животъ свои. Его же и по правдѣ, яко неправедну, суду нашедшу на нь, по ошествии сего свѣта прияша мукы, окаяннаго показавше явѣ, посланная на нь пагубная рана въ смерть немилостивно въгна. И по смерти немилостивно мучимъ есть, связанъ въ днѣ аду. Есть же могыла его в пустыни до сего дни, исходить же из нея смрадъ золъ, еже богъ показа на показание княземъ рускымъ, да аще сице створять, се слышавше, ту же казнь приимуть и болши сия, но понеже, вѣдуще се бывшее, створять тако же зло убииство. 7-мь бо мьсти приимъ Каинъ, уби Авеля, а Ламехъ 70. Понеже бо Каинъ не вѣдыи мщения прияти от бога, а Ламехъ вѣдыи казнь, бывшую на прародители его, створи убииство, рече бо Ламехъ къ своима женама: «Мужа убихъ въ вредъ мнѣ, а юношу въ язву мнѣ. Тѣм же, — рече — 70 мьсти есть на мнѣ, понеже, — рече, — вѣдая створихъ». Сеи Ламехъ уби два брата Енохова и поя себѣ женѣ ею. Сеи же Святополкъ, новыи Ламехъ, иже ся бѣ родилъ от прелюбодѣяния, им же изби братью свою, сыны Гедеоновы, тако си и бысть. Ярославъ же сѣде в Киевѣ, утеръ поту съ дружиною своею. И оттоле крамола преста въ Рускои земли, и Ярославъ прия власть всея Рускыя земля.

И нача въпрашати Ярославъ о телеси святую, како или гдѣ положена еста. И о святѣмь Борисѣ повѣдаша ему, яко въ Вышегородѣ положенъ есть. И о святѣмъ Глѣбѣ не вси сведяаху, яко въ Смоленьсцѣ убиенъ есть, и тогда сказааша ему, яже слышааше от преходящихъ оттуду, како видѣша свѣтъ и свѣща в пустѣ мѣстѣ. И то слышавъ, Ярославъ посла на взыскание къ Смоленьску презвитеры, рече, яко «тои есть мои братъ». И обрѣтоша и, идеже бяше видѣли, и шедъ съ кресты честно и съ свѣщами мнозѣми, и с кандилы, и вложеше и в карабль, и привезъше, и положиша и въ Вышегородѣ, идеже лежить тѣло преблаженнаго Бориса. И раскапавше землю, и ту положиша, и недоумѣюще, яко же бѣ лѣпо и честно. Се же пречюдно и дивно, и памяти достоино, како и колико лѣтъ лежа тѣло святого, то же невреждено пребысть ни от единаго плотоядца, ни бяше почернѣло, яко же бо имать обычаи телеса мертвыхъ, но свѣтло и красно, и цѣло, и благу воню имуще, тако богу сохраншу своего страдалца тѣло, и не вѣдяаху мнози ту лежащу святую страстотерпца телесе. Но, яко же рече господь: «Не можеть градъ укрытися, верху горы стоя, ни свѣщи, вжегше, спудомъ покрываютъ, но на свѣтилѣ поставляютъ, да свѣтить темныя». Тако и сия святая, прослави я свѣтити в мѣрѣ и премногыми чюдесы сияти в Рускои великои странѣ, идеже множество стражущих спасении бываютъ от честную раку Бориса и Глѣба.

Нача Ярославъ вои дѣлити, старостамъ своимъ по 10 гривенъ, а смердомъ по гривнѣ, а новогородцемъ по 10 гривенъ, и отпусти я вся домовъ, и давъ имъ правду и уставъ, списавъ грамоту, рече: «По сему ходите и держите, яко же списахъ вамъ».

Уставъ великаго князя Ярослава Владимерича о судѣхъ. Судъ о душегубьствѣ. Правда Руская. Аже убиетъ кто мужа, то мьстити брату брата, любо отець, или сынъ, любо братъ чаду, ли братню сынови. Оже не будеть кто его мистяи, то положить за голову 80 гривенъ, аще ли будеть княжь муж, или тиунъ княжь. Аци ли будеть русинъ горожанинъ, или гридъ, или купець, или тиунъ боярьскыи, или мечникъ, любо изгои, ли словѣнинъ, 40 гривенъ положити за нь. Судъ Ярославлич дѣтеи. По Ярославѣ же пакы совокупившеся сынове его Изяславъ, Святославъ, Всеволодъ и мужи ихъ Коснячко, Перенѣгъ, Никифоръ, и отложиша убиение за голову, но кунами ся выкупати. А иное все, яко же Ярославъ судилъ. О убииствѣ судъ. Аще кто убиеть княжа мужа в разбои, а головника не ищутъ, то вервьную платити, въ чьеи же верви голова лежеть, то 80 гривенъ; аще ли людинъ, то 40 гривенъ. Которая ли вервь начнеть платити дикую виру колико лѣтъ, за ту платять ту виру, занеже без головника имъ платити. Будеть ли головникъ ихъ въ верви, то, зане к нимъ прикладываютъ, того же дѣля имъ помагати головнику любо си дикую виру, но платити имъ въопчѣ 40 гривенъ, а головничество, а то самому головнику; а въ сороцѣ гривенъ заплатити ему изъ дружины своею часть, но оже будетъ убилъ, оже въ свадѣ или въ пиру явленно, то тако ему платити по вервиннѣ, еже ся прикладываеть вирою. Оже станеть безъ вины на разбои. Будеть ли стоялъ на разбои безъ всякые свады, то за разбоиника люди не платятъ, но выдадуть и самого всего и с женою, и з дѣтьми на потокъ и на разграбление. Аже кто не вложится в дикую вину и виру, тому людие не помогаютъ, но самъ платить. О вирах. Бе закони вирные были при великомъ князѣ Ярославѣ: вирнику взяти 7 ведеръ солоду на недѣлю, да овенъ или полоть, или двѣ ногаты; а в середу куна, оже сыръ, а в пятницю тако же; а куровъ ему по двое на день, а хлѣбовъ 7 на неделю, а пшена семь уборковъ, а гороху тако же, а соли семь голважень; то ти вирнику с отрокомъ; а кони 4, а овесъ конемъ сути на ротъ; вирнику 8 гривенъ, а 10 кунъ перекладная, а металнику 12 вѣкошь, а сосадная гривна. О вирах. Иже будеть вира въ 80 гривенъ, то вирнику 16 гривенъ и 10 кунъ и 12 вѣкошь, а переди съсадная гривна, а за голову 3 гривны. О княжѣ отроци. Оже въ княжѣ отроцѣ или в конюсѣ или о поварѣ, 40 гривенъ, а за тиунъ за огнищныи и за конюшии 80 гривенъ , а в сельскомъ тиунѣ княжѣ или в ратаиномъ 12 гривенъ, а за рядовича 5 гривенъ, тако же и за боярескъ. О ремественицѣх. И за ремественика, и за ремественицю 12 гривенъ. О смердѣ и холопѣ. А за смердъ и холоп 5 гривенъ, а за робу 6 гривенъ, а за искормилича 12 гривенъ, тако же и за кормилицю, хотя си будеть холопъ или роба. О поклепнои вирѣ. Аще на кого будеть поклепная вира, то оже будеть послуховъ 7, то же выведеть виру, то ти имуть вѣру, пакы ли варягъ или инъ кто, то 2. А на костехъ и по мертвецѣ не платити вѣры, оже имени нѣ вѣдаютъ, ни знаютъ его. Аже свержеть виру, то гривна куна смертная отроку, а кто исклепалъ, тому дати другая гривна, а от виры помочного 9 кунъ. Искавъ же ли послуха, и не налѣзеть, а истца начнеть головою клепати, тому дати исправа желѣзо, тако же и въ всѣхъ тяжахъ, и в татбѣ, и въ поклепѣ. Оже не будеть ли истца, тогда дати ему исправа желѣзо из неволи, да полугривнѣ злата, оже ли и мене, то на воду, али до двою гривну; аще ли мене, то ротѣ ему ити по свои куны. А судным кунамъ росту нѣтъ. О мечѣ. Оже кто ударить мечемъ, не вынесъ его, или рукоятию, то 12 гривенъ продажи за обиду. Аже ли вынесъ мечь, а не ударивъ, то гривна кунъ. Оже кто ударить кого батогомъ или чашею, или рогомъ, любо тылисницею, то 12 гривенъ, не терпя ли противу тому, тьнеть мечемъ, то вины ему в томъ нѣтъ. Аще ли утнеть руку, и отпадеть рука или усохнеть, или нога, или око, или носъ утнеть, то полувѣрие 20 гривенъ, а тому за вѣкъ 10 гривенъ; перъстъ утнеть мечемъ, кии любо будеть, 3 гривны продажи, а самому гривна. О мужи кровавѣ. Иже приидеть кровавъ мужь на дворъ или синь, то видока ему не искати, но платити ему продажи 3 гривны. Аще ли не будеть на немъ знамения, то привести ему видокъ, слово противу слова, а кто ли будетъ началъ, то тому платити 60 кунъ. Аще же и кровавъ приидеть, или будеть самъ почалъ, а выпустять послуси, то то ему за платежъ, оже и билъ и. О мечѣ. Аще ударить мечемъ, а не потнетъ насмерть, то 3 гривны продажи, а самому гривна за рану, оже лечебно есть. А потнеть насмерть, то вира. Иже побьхнеть мужь мужа любо к себѣ, любо от себя, или палицею, или жердию ударить, а видока 2 выидуть, то 3 гривны продажи. Аже будеть варягъ или колбягъ, то полная видока вывести и идеть на роту. О челядинѣ. Иже челядинъ крыется, а закличють и в торгу, а за 3 дни не выведуть его, а познають и въ 3 день, то свои челядинъ пояти, а оному платити 3 гривны продажи. Оже на чюжем конѣ ѣздит. Аще кто въсядеть на чюжь конь, не прошавъ, то 3 гривны продажи. О изгибели. Аще кто конь погубить или оружие, или портно, а заповѣдаеть на торгу, а послѣди познаеть въ своемъ градѣ, свое ему лицемъ взяти, а за обиду ему платити 3 гривны. Иже кто познаеть своего, что будеть погубилъ или украдено что у него, или конь, или портъ, или скотина, то не речи ему: «Се мое», но поиди на сводъ, гдѣ еси взялъ, сведутся; кто будеть виноватъ, на того татба снидеть. Тогды онъ свое възметь, или что будеть погыбло с нимъ, тои же ему начнеть платити. О татбѣ. Аще будеть коневыи тать, то выдати его князю на потокъ. Пакы ли будеть клѣтныи тать, то 3 гривны платити ему за то. О сводѣ. А оже будеть въ одномъ градѣ, то ити истцю до конца того свода, будеть ли сводъ по землямъ, то ити ему до трехъ сводовъ, а что будеть лице, то то ему третиему платити кунами за лице, а с лицемъ ити до конца своду; а истцю ждати прока. А гдѣ снидеть на конечнаго, то тому все платити и продажи. О татбѣ. Пакы ли что будеть татебное купилъ въ торгу, или конь, или портъ, или скотину, то введеть свободна мужа два или мытника. Аже начнеть не знаати, у кого будеть купилъ, то ити по немъ видокомъ на торгу на роту, а истцю свое лицемъ взяти. А что с нимъ погыбло, а того ему желѣти, а иному желѣти своихъ кунъ, зане не знаеть его, у кого будеть купилъ. А познаеть ли надолзѣ, у кого то купилъ, свои ему куны взяти и сему платити, что будеть у него погыбло, а князю продажу. О челедином изводѣ. Аще кто познаеть челядинъ свои украденъ, а поиметь и, то оному вести по кунамъ и до 3-яго свода, пояти же челядинъ въ челядина мѣсто, а оному дати лице, а тои идеть до конечнаго свода. А то есть не скотъ, нелзѣ рещи: «Не вѣдаю, у кого есмь купилъ», но по языку ити до конца. А гдѣ будеть конечныи тать, то опять воротити челядинъ, а свои поиметь, и проторъ тому же платити, а князю продажи в челядинѣ 12 гривенъ, или украденъ или уведенъ есть. О том же сводѣ. А исъ своего рода в чюжду землю извода нѣтъ, но тако же вывести ему послухы, любо мытника, предъ ким же купивше, то истцю лице взяти, а прока ему желѣти, что с нимъ погыбло, а оному своихъ кунъ желѣти, дондеже налѣзеть. О татѣ. Оже убиютъ кого у клети или у которые татьбы, то убиють и въ пса мѣсто. Аже ли додержатъ до свѣта, то вести на княжь дворъ. Аже ли убиютъ и, а будуть люди видели связана, а будуть люди видели, то платити въ томъ 12 гривенъ. Аже кто украдеть скотъ въ хлѣвѣ или клѣть, то оже будеть единъ, то платити ему 3 гривны и 30 куны, а будеть ли ихъ много, то всѣмъ по 3 гривны да по 30 кунъ платити. О татбѣ, уроцѣ и скотѣ. Аще кто украдетъ скотъ на полѣ, или овци, или козы, или свиньи, то 60 кунъ. Аще ли ихъ будеть много, то всѣмъ по 60 кунъ. Оже крадуть гумно или жито въ ямѣ, то колко ихъ будеть крало, то всѣмъ по 3 грывны и по 30 кунъ, а у него же погыбло, оже будеть лице, лицемъ поемлеть, а за лѣто възметь по полугривнѣ; пакы лица не будеть, а будеть былъ княжь конь, то платити за него 3 гривны, а за иныхъ по двѣ грывны, а за кобылу 60 кунъ, а за волъ гривна, а за корову 40 кунъ, а за третьяка 30 кунъ, а за лоньщину полъ грывны, а за теля 5 кунъ, а за свинью 5 кунъ, а за порося ногата, а за овцю 5 кунъ, а за боранъ ногата, а за жеребець, оже будеть не всѣдано на нь, то гривна кунъ дати за нь, а за жеребя 6 ногатъ, а за коровие млеко 6 ногатъ. То ти уроци смердомъ, оже платять княжу продажу. О холопѣх. Оже будуть холопи тати, любо княжи, любо боярьскыи, любо черньцевы, их же князь продажею не казнить, занеже суть не свободни, то двоичи платити къ истцю за обиду. О запрѣньи кунъ. Аще кто възыщет кунъ на друзѣ, а онъ ся учнеть запирати, то оже на нь послуси выведеть, то ти поидуть на роту, а онъ възметь куны свои, занеже не далъ ему есть за много лѣтъ, то платити ему за обиду 3 гривны. О купцѣ. Аже кто купець куплю дасть в куплю куны или въ гостьбу, то купцю предъ послухы кунъ не имати, послуси ему не надобѣ, но ити ему на роту, оже ся учнеть запирати. О поклажѣ. А оже кто поклажеи кладеть у кого любо, тутъ послуха нѣтъ, у кого тотъ лежить товаръ; но оже начнеть болшимъ клепати, тому ити ротѣ, у кого лежало, како толко еси положилъ у мене, занеже ему благодѣялъ и хранилъ. О рѣзоимьствѣ. Аще кто куны даетъ в рѣзы или настави въ медъ, или жито въ присопъ, то послуси ему ставити; какъ ся с нимъ будеть рядилъ, таже ему имать. О мѣсячном рѣзу. Мѣсячныи рѣзъ, оже за мало дни, то имати ему, а заидуть ли куны до того же году, то дадять ему куны въ третия, мѣсячныи рѣзы погренути; послуховъ ли не будеть, а будеть кунъ 3 грывны, то ити ему про свои куны ротѣ; будет ли куны боле, то речи ему тако: «Провиновался еси, оже еси послуха не ставилъ». О овцах. А от 20 овець и от дву приплода на 12 лѣтъ 90000 овець и 100 овець и 12 овець, а борановъ 90000 и 100 и 12 борановъ, а всего борановъ и овець на 12 лѣт 180000 и 200 и 23, а овца метана по 6 ногатъ, а боранъ по 10 рѣзанъ, а за то за все кунами 40000 гривенъ и 5000 грывенъ и 50 гривенъ и 5 гривенъ и 40 рѣзан. А на тѣхъ овцахъ и на боранѣхъ рунъ 300000 и 60000 и 400 и 40 и 6 рунъ, а на тѣхъ рунѣхъ кунами 7000 гривенъ и 200 гривенъ и 8 гривенъ и 40 рѣзанъ и 6 рѣзанъ, а руно чтено по рѣзанѣ. О козахъ. А от 20 козъ и от 2 приплода на 12 лѣтъ 90000 козъ и 100 козъ и 12 козъ, а то кунами 20000 и 7000 и 30 гривенъ и 3 гривны и 30 рѣзанъ, а коза метана по 6 ногатъ. А козловъ 90000 и 100 и 11 козловъ, а то кунами 10000 и 8000 гривенъ и 20 гривенъ и 10 рѣзанъ, а козелъ метанъ по 10 рѣзанъ. О свиньяхъ. От 3 свинеи приплода на 12 лѣтъ 70000 и 3000 и 700 и 20 и 8 свинеи, а то кунами 30000 и 6000 и 800 и 60 гривенъ и 4 гривны. О вепрехъ. А вепревъ 40000 и 9000 и 100 и 40 вепревъ, а то кунами 10000 и 4700 и 40 гривенъ и 3 гривны и 40 рѣзанъ, а вепрь метанъ по 6 ногатъ. О назимых свиньяхъ. А назимыхъ 3 свиньи, а от тѣхъ приплода на 10 лѣтъ 60000 и 100 и 40 и 4 свиньи, а то кунами 30000 и 70 и 2 гривны, а свинья метана по полугривнѣ, а 3 вепри старые 40 и 5 рѣзанъ. О кобылах. А от 2 кобылъ на 12 лѣтъ приплода 30 и 2 кобылы, а третьячинъ 20 кобыл, а лоньщинъ 20 жерепцевъ, а однолѣтных 10 кобылъ, а 10 жерепьцевъ, а то кунами 100 и 30 гривенъ и двѣ грѣвны, а кобыла метана по 3 гривны, а третьячина по гривнѣ, а лоньщина по 30 рѣзанъ, а однолѣтное по 6 ногатъ метано. А тѣхъ всѣхъ лошадеи числомъ 90 и двое. О лоньских кобылицах. А отъ лоньскои кобылици приплода на 9 лѣт 4 кобылы и с материю, а третьячинъ 3 кобылици, а лоньскых 2 кобылици. А от тѣхъ кобылъ 10 жеребцевъ, а старыи единъ жеребець. А то кунами 20 гривенъ и 2 гривны. А тѣхъ лошадеи 20 числомъ. О лоньскои телици. А от лоньскои телици на 9 лѣт приплода 4 коровы и с матерью, а третьячинъ телиць 3, лоньскыхъ 2 телици, от старыхъ коровъ 3 быки старые, а лоньскыхъ 2 быка, а однолѣтныхъ 5 быковъ, а то кунами 7 гривенъ, а корова метана по двѣ гривнѣ. А того скота 20 безъ одного. А от того скота сыровъ 300 и 60 сыровъ, а масла 30 горнцевъ, а то кунами 14 гривенъ и 20 рѣзанъ, а сыръ метанъ по рѣзанѣ, а горнець масла по 10 рѣзанъ. О пчелах. А от двоих пчелъ на 12 лѣтъ приплода роевъ, и съ старыми пчелами, 200 и 50 и 6 роевъ, то кунами 100 гривенъ и 20 гривенъ и 4 гривны, то чтено по полугривнѣ рои с медомъ, а приплода на то по единому рою. О ржи. А в селѣ сѣянои ржи на два плуга 16 кадеи ржи ростовьскыхъ, а того на одно лѣто прибытка на 2 плуга 100 копенъ ржи, а на всю 12 лѣт 1000 копенъ и 200 копенъ ржи. О немолоченои ржи. А ржи немолоченые 40 копенъ, а на ту рожь прибытка на одно лѣто 20 копенъ, а на всю 12 лѣт в тои ржи прибытка 4000 копенъ и 600 и 60 копенъ ржи. О полбѣ немолоченои. А полбы немолоченые 15 копенъ, а на то прибытка на одно лѣто 7 копенъ, а на всю 12 лѣт въ тои полбѣ прибытка 1000, 700 и 50 копен. О молоченом овсѣ. А овса молоченого 20 половникъ и единъ, а на то прибытка на одно лѣто 11 половникъ овса, а на всю 12 лѣт въ томъ овсѣ прибытка 2000 и 800 и 60 и 3 половникы овса. О молоченомъ ячмени. А ячмени молоченого 6 половникъ, а на то прибытка на едино лѣто 3 половникы, а на всю 12 лѣт въ томъ ячмени прибытка 700 и 11 половникъ. О немолоченом житѣ. Немолоченое жито метано на 2 копны 3-я, молоченое жито метано на 2 половника 3, а на всю 12 лѣтъ. А немолоченаго жита на 12 лѣтъ ржи половниковъ 7000 копенъ и 600 копенъ и 10 копенъ, а молоченаго жита и овса, и ячмени полъчетверты тысячи половникъ и 70 половникъ и 4 половникы, а всего того кунами 170000 гривенъ и 9000 гривенъ и 300 гривенъ и 90 гривенъ и 4 гривны и 30 рѣзанъ и рѣзана, опроче жита. О сѣнѣ. А того же села пять стожеи сѣна, а та на всю 12 лѣтъ 60 стоговъ сѣна, а стогъ по гривнѣ, а то 60 гривенъ кунами. О сиротьемъ вырятькѣ. А женка съ дчерию, тѣмъ страды на 12 лѣтъ, по гривнѣ на лѣто, 20 гривенъ и 4 гривны кунами. А се уставил велики князь Владимер Всеволодичь Манамахъ. По Святополцѣ съзва дружину свою на Берестовѣмъ: Ратибора, тысецьскаго киевьскаго, и Прокопия, тысячьскаго бѣлогородьскаго, Станислава, тысечьскаго переяславьскаго, Нажира, Мирослава, Иванка Чюдоновича, Олгова мужа, и уставили и до третьяго рѣзу, аже емлеть куны в рѣзъ въ треть, аже кто възметь 2 рѣзу, то то ему взяти истое, пакы ли възметь третии рѣзъ, то истого ему не взяти. О рѣзѣ же. Аже кто емлеть по 10 кунъ от лѣта на гривну, того не отметати. Оже кто которыи купець, шедъ гдѣ любо съ чюжими кунами, истопится или рать възметь, или огнь, то не насилити ему, ни продати его, но како начнеть от лѣта платити, тако же платить, занеже пагуба от бога есть, а не виноватъ есть. Оже ли пропьется или пробьется, а въ безумии чужь товаръ потравить, то како любо тѣмъ, чьи то куны: ждуть ли ему, продадут ли его, своя имъ воля. О долзѣ. Аще кто многым будеть долженъ, а пришедъ гость изъ иного города или чюжоземець, а не вѣдая запустить за нь товаръ, а опять начнеть не дати гостю кунъ, а первии длъжници запинати ему начнуть, не дадучи кунъ, то вести я на торгъ и продати, и отдати же первое гостеви куны, а домачнымъ, что ся останеть кунъ, тѣм ся подѣлятъ. Пакы ли будуть княжи куны, то княжи куны переже взяти, а прокъ въ дѣлѣ. Оже кто много рѣза ималъ, то тому не имати. О закупѣ. Оже закупныи бѣжить от господина, то обелъ. Идет ли искати кунъ, а явлено ходить къ князю или къ судиямъ, бѣжить обиды дѣля своего господина, то про то не робятъ его, но дати ему правда. А иже у господина ролеины закупъ будеть, а погубить своискы конь, то не платить ему, но еже далъ ему господинъ плугъ и борону, от него же копу емлеть, то то ему погубившу платити. Аще ли господинъ его отошлеть на свое орудие, а погыбнеть без него, того ему не платити своему господину. Оже изъ хлѣба изъ забоя выведуть, то закупу того не платити. Но еже погубить на полѣ или въ дворъ не вженеть и не затворить, гдѣ ему господинъ его велѣлъ, или орудия своя дѣя погубить, то ему платити. Оже господинъ приобидить закупа, увѣдеть вражду и увередить цѣну, а введеть в купу его или отарицю, то то ему все воротити, а за обиду ему платити 60 кунъ. Аще ли прииметь на немъ кунъ, то опять ему воротити куны, что будеть приялъ, а за обиду ему платити 3 гривны продажи. Продастъ ли господинъ закупа обель, то наимиту слово да въ всѣх кунахъ, а господину платити за обиду 12 гривенъ продажи. Аще ли господинъ бьеть закупа про дѣло, то безъ вины есть, бьеть ли, не смысля, пиянъ, без вины, то яко же свободному платити, тако и въ закупѣ. О холопѣ. Оже холопъ обилныи выведеть конь чии и любо, то платити за нь 2 гривны, иже закупѣ уведеть что, то господинъ в немъ; но оже гдѣ налѣзуть, то перед заплатить господинъ его конь или ино что будеть взял, а ему холопъ обелныи. Пакы ли господинъ его начнеть не хотѣти платити за нь, а продасть и, и отдасть же преже за конь или за волъ, или за товаръ, что будеть взялъ, а паробокъ ему взяти самому себе. Оже холопъ ударить свободна мужа, а убѣжить въ хоромы, а господинъ его не выдастъ, то платити за нь господину 12 гривенъ; а затѣмъ, аще гдѣ налѣзеть удареныи тои своего исца, которыи его ударить, и велики князь то Ярославъ Володимеричь былъ уставилъ убити, но то сынове его по немъ уставиша на куны: или взяти, или бити, разъвязавъше, или взяти гривна кунъ за сором. О послушествѣ. А послушество на холопа не въскладаютъ, но оже не будеть свободнаго, то по нужи сложити на боярьска тиуна, на дворьскаго, а на иныхъ не въскладывати. А въ малѣ тяжи по нужи сложити на закупа. О бородѣ. А хто порветь бороду, а выметь знамение, а будуть людие, то 12 гривенъ продажи; а иже безъ людеи, в поклепѣ нѣт продажи. О зубѣ. Оже выбьютъ зубъ, а кровь увидять у него въ ртѣ, а люди влѣзуть, то 12 гривенъ продажи, а за зубъ взяти ему гривна. О бобрѣ. А кто украдеть бобръ, то 12 гривенъ продажи. Оже будеть рассѣчена земля или на земли знамение, им же ловлено, или сѣть, то по верви искати к себѣ татя, а любо продажа платити. Оже борть разломить. А еже борть разнаменуеть, то 12 гривенъ продажи. Оже межу перетнеть борътную, или ролеиную между разореть, или дворную межу тыномъ перетынитъ, то 12 гривенъ продажи. О дубѣ. Оже дубъ претнеть знаменыи, или межныи перетнеть, 12 гривенъ продажи. О накладѣх. А се накладъ 12 гривенъ: отроку 2 гривны и 20 кунъ, а самому ѣхати съ отрокомъ на дву конехъ, а овесъ сути на ротъ, а мяса дати овенъ или полоть, а инѣмъ кормомъ, что имъ чрево възметь, а писцю 10 кунъ, перекладнаго 5 кунъ, а за мѣхъ 2 ногаты. О борти. Оже борть подъломить, 3 гривны продажи, а за дерево 3 гривны. Иже пчелы выдереть, 3 гривны продажи, а за медъ, ожо будуть пчелы не лажены, то 10 кунъ, будеть ли олекъ, то 5 кунъ. Не будеть ли татя, то по слѣду женуть, оже будеть слѣдъ къ селу или к товару. А не отсочатъ от себе слѣду и ни идуть на слѣд, или отбьются, то тѣмь платити и татба, и продажа. А слѣдъ гонить съ чюжими людми и с послухы. А еже погубять слѣдъ на гостинници на велицѣ, а села не будетъ, или на пустѣ, гдѣ же не будеть ни села, ни люди, то не платити ни продажи, ни татбы. О смердѣх. Оже мучить смердъ смерда безъ княжа слова, то 3 гривны продажи, а за муку гривна кунъ. О огнищанинѣ. Аще огнищанина мучить, то 12 гривенъ продажи, а за муку гривна кунъ. Аще лодию украдеть, то 60 кунъ продажи, а лодию лицемь воротити, а не будеть лицемъ, то за заморьскую лодию 3 гривны, а за набоиную 2 гривны, а за стругъ гривна, а за челнъ 8 кунъ. О перевѣсех. Аще кто посѣчеть верею или вервь перетнеть в перевѣсѣ, то 3 гривны продажи, а господину за верею и за вервь гривна кунъ. О перевѣсѣх и о птицах. Аще кто украдеть въ чьемь перевѣсѣ чии песъ или ястробъ, или соколъ, то 3 гривны продажи, а господину гривну, а за голубь 9 кунъ, а за куря 9 кунъ, а за утя 30 кунъ, а за жаравь 30 кунъ, а въ сѣнѣ и въ дровѣхъ 9 кунъ, а господину, колко будет возъ украдено, то имати ему за возъ по двѣ ногатѣ. О гумнѣ. Аще ли кто зажждеть гумно, то на потокъ и на грабежь домъ его, преже пагубу росплативши, а въ процѣ князю поточити. Тако же, оже кто дворъ зажждеть. А кто пакощами конь зарѣжеть или скотину, то продажи 12 гривенъ, а за пагубу господину гривна урокъ платити. А тѣ тяжи вси судять с послухы съ свободными. Будеть ли послухъ холопъ, то на правду холопу не вылазити, но оже хощеть истець или иметь нарекати тако по сего рѣчи: «Азъ емлю тя, а не холопъ», и емлеть на желѣзо, оже обинит, и тои емлеть на немъ свое, не обинит ли его, а платити ему за муку гривна, зане полъ холопии рѣчи ялъ и; а желѣзного платити 40 кунъ, а мечнику 5 кунъ, а полгривны дѣтьскому. То ти желѣзные уроки, кто си в чемъ емлеть. А еже емлеть на желѣзо подъ свободныхъ людеи рѣчи, любо ли запна на нь будеть, или запна не будеть, или прихождение нощное, или кимъ любо образомъ, оже не ожется, про то мукы не платити ему ни одино желѣзное, кто и будеть ялъ. О женѣ. Оже кто убиеть жену, по тѣм же судомъ судити, яко же и мужа. Оже будеть виновата, то полъ виры: 20 гривенъ. А в холопѣ и в робѣ виры нѣтуть, но оже будеть без вины убиенъ, то за холопъ и за робу платити урокъ, а князю продажи 12 гривенъ. О смердьи задници. Ожо смердъ умреть безъ дѣти, то задница князю. Оже будуть у него дщери дома, то даяти чясть на ня, аще ли будуть за мужьми, то не дати чясти. О боярьстѣи задници и о людьстѣи. А иже в боярехъ или же въ боярьстѣи дружинѣ, то за князя задница не идеть, но оже не будеть сыновъ, а въ дщери възмут. Аще кто, умирая, разделить домъ дѣтем своимъ, на том же стояти. Пакы ли без ряду умреть, то всѣмъ дѣтемъ и на самого чясть дати по души. О женѣ. Аще жена сядеть по мужѣ, то дати еи чясть, а у своихъ дѣтеи взяти чясть9. А что на ню мужь възложилъ, тому же есть госпожа, а задница ея мужня10 не надобѣ. Будутъ ли дѣти, то что первои жены, то то възмуть дѣти матери своеи, любо си на жену будеть възложилъ, обаче матери своеи възмуть. Аже будеть сестра в дому, то тои задници не имати, но отдадять ю братия замужь, какъ си могуть. А се уроци городни. Городнику, закладаючи городъню, куна взяти, а кончавше ногата. А за кормъ и за вологу, и за рыбу 7 кунъ на неделю и 7-ро хлѣбовъ, 7 уборковъ пшена, 7 луконъ овса на 4 конеи, а имати ему, донележе городъ срубять. А солоду единою ему дадятъ 10 луконъ. А се уроци мостовные. Мостнику, помостившу мостъ, взяти ему от дѣла от 10 лакотъ по ногатѣ. Аже починить мосту ветхаго, то колко городень починить, то взяти ему по кунѣ от городни. А мостнику самому другу ѣхати на дву конехъ съ отрокомъ, а овса 4 лукна. О задници. Аще будуть робии дѣти у мужа, то задници имъ не имати, но свобода имъ матерью. А оже будеть у мужа в дому дѣти малы, а не движася сами собою, печеловати. А мати имъ поидеть замужь, токмо имъ ближнии будеть, тому же дати на руцѣ и с добыткомъ и з домомъ, донележе възмогуть, а товаръ дати пред людми. А что срѣзить товаромъ тѣмъ или пригостить, то то ему себѣ, а истыи товаръ воротити имъ, а прикупъ ему себѣ, зане онъ прекормилъ и печаловался ими. Оже от челяди плодъ или от скота, то все поимать лицемъ, что поималъ будеть. Что ли будеть растерялъ, то все ему платити дѣтемъ. Аще же и отчимъ приметь съ задницею дѣтеи, и то такоже есть рядъ, яко же рядилъ. А дворъ без дѣлу отенъ всякои меншему сынови. О женѣ. Аще жена оборчется сидѣти по мужѣ, а ростеряеть добыток, а поидеть замужь, то платити еи все дѣтемъ. Не хотѣти ли еи начнуть дѣти ни на дворѣ, а она начнеть всяко сидѣти въсхочеть с дѣтьми, то творити всяку волю ея, а дѣтемъ не дати воли, но что еи далъ мужь, с тѣмъ же еи сидѣти с детми, или свою часть вземше, сидить же. А матерня часть дѣтемъ не надобѣ, но кому мати въсхощеть, тому дасть, дастъ ли всѣмъ, и вси раздѣлятъ, безъ языка ли умреть, то, у кого ли будеть на дворѣ была и мертва, и кто ю кормилъ, тому взяти. Оже будеть двою мужии дѣти, а одинои матери, но онѣмъ своего отца задниця, а онѣмъ своего отца. Будеть ли что потерялъ своего иночима, а онѣхъ отца, а умреть, то възварити брату на нь, иже людие вылѣзуть, что будеть ростерялъ отець его иночимля, а что ему своего отца, то дръжить. А матери которыи еи сынъ будеть, перваго ли мужа или другаго, или тому же дасть все, аще ли и всѣ сынове ея будуть лиси, а дщери можеть дати, кто ю кормить. О задницѣ. Аще братия растяжутся пред княземъ о задници, то которыи дѣтьскыи идеть ихъ дѣлити, тому взяти гривна кунъ. О судебных уроцѣхъ. А се уроци судебнии: от виры 9 кунъ, а металнику 9 вѣкошь, а от борътнои земли 30 кунъ, а металнику 12 вѣкошь, а от ролеинои земли тако же, а освободивше челядина 9 кунъ, а металнику 9 вѣкошь, а от иныхъ от всѣхъ тяжь, кому помогуть, по 4 куны, а металнику по 6 вѣкошь. О холопьствѣ. А холопьство обелное трое: еже кто то купить, хотя и до полу гривны, и послухы поставить, а ногату дасть предъ самѣмъ холопомъ, а не без него. А другое холопьство: поиметь робу, а безъ ряду. Поимет ли с рядомъ, како ся будеть рядилъ, на том же и стоить. А се третие холопьство: тиуньство безъ ряду, или ключь к себѣ привяжеть. С рядом ли, то како ся будеть рядилъ, на томъ же и стоить. А вдачь не холопъ. А инии по хлѣбѣ робять, ни по придатцѣ, но оже не доходять годъ, то ворочати ему милость, отходит ли, то не виноватъ есть. Оже холопъ бѣжить, а заповѣсть и господинъ, аже слышавъ кто или зная, или вѣдая, оже есть холопъ, и дасть ему хлѣба или путь ему покажеть, то платити ему за холопъ 5 гривенъ, а за робу 6 гривенъ. Аще кто переиметь холопа чюждаго или робу и дасть вѣсть господину его, то взяти ему переима гривна кунъ. Не ублюдеть ли его, то платити ему 4 гривны за холопъ, а пятая переемная ему, а будеть роба — 5 грывенъ, а 6 на переемъ отходить. А кто самъ своего холопа досочится въ чьемъ любо городѣ или в хоромѣ, а будеть намѣстникъ не вѣдалъ его, то, поведавше ему, пояти же у нево отрокъ и, шедшу, увязати, и дати ему вязебную 10 кунъ. Аще упустить и, гоняа себѣ, ему пагуба, а не платить в то ни что же, тѣм же и переима нѣт. Оже кто, не вѣдая, чюжь холопъ усрящеть или повести дѣетъ, или держить и у себе, а отъидеть от него, то ити ему ротѣ, яко «не вѣдалъ есмь, оже есть холопъ»; а платежа в томъ нѣту. Оже гдѣ холопъ вылжеть куны, а онъ будеть, не вѣдая, вдалъ, то господину выкупати и, или лишится его; вѣдая ли будеть далъ, то кунъ лишену ему быти. Оже кто пустить холопа в торгъ, а должаеть, то выкупати его господину, а лишатися его нелзѣ. Аже кто купить чюждь холопъ, а не вѣдая, то первому господину холопъ пояти, а оному куны имати ротѣ ходивше, яко «не вѣдая, есмь купилъ». Вѣдая ли, будеть купилъ, то кунъ ему лишену быти. Оже холопъ бѣгая добудеть товару, то господину холопъ и долгы, господину же и товаръ. Аще кто бѣжаа, поемля сусѣдне или товаръ, то господину платити за нь урокъ, что будеть взял. Оже холопъ крадеть кого любо, господину выкупати и, любо выдати, с кѣмь будеть кралъ, а женѣ и дѣтемъ не надобѣ, а оже будуть с нимъ крали или хоронили, то всѣхъ выдати. Пакы ли я выкупаеть господинъ, аже будуть с нимъ свободнии крали или хоронили, то ти князю въ продажи. О человецѣ. Оже человекъ полгавъ куны у людеи, а побѣжить в чюжу землю, вѣры ему не яти, какъ и татю. О городскых мостех, осменики поплата. А в Людинъ конець чрез гроблю от Добрынины улицы в городняя врата до Бискупли улици, до Бориса и Глѣба, а тиможеномъ до коломнянъ, а коломляномъ до Нерьтьского мосту, а нерядичяномъ до веряжанъ, а веряжаномъ до пидьблянъ, а пидьбляном до Чюдинцевои улицѣ, а Чюдиньцевѣи улици съ загорожаны до городныхъ воротъ, а владыцѣ сквозѣ городная врата съ изгои, а съ другыми до Острое улици 1. Довыдожа ста 2. Слепцева ста 3. Бовыкова ста 4. Олексина ста 5. Ратиборова ста 6. Кондратова ста 7. Романова ста 8. Сидорова ста 9. Гаврилова ста 10. Княжа ста 11. Княжа 12. Рьжевьская 13. Бѣжитьская 14. Володьская 15. Обонижеская 16. Луская 17. Лобьская 18. Волховьская 19. Яжельбичьская. Двои рили до торгу софьяномъ до тысяцьскаго, тысяцьскому до вощникъ, от вощникъ посаднику до Великаго ряду, от Великаго ряду князю до Неметьскаго вымола, немцемь до Иваня вымола, гтомъ до Гелардова вымола до задняго, от Гелардова вымола огнищаномъ до Будитина вымола, ильицаном до Матеева вымола, а михаиловцемь до Бардины улки, а видьковичамъ до Климятиныхъ сѣнеи. О муцѣ. Оже утяжуть в мукѣ, а посидить у дворянина, 8 ногатъ за ту муку. А у колоколници бьютъ кнутомъ, а за ту муку 80 гривенъ. По си мѣста судебникъ Ярославль.

Судебникъ святого правовѣрнаго великаго самодръжца царя Костянтина греческаго. Законъ судебныи людемъ. Глава 1. Преже всякои правды подобаеть о божии вѣрѣ глаголати. Тѣм же и святыи великыи царь Костянтинъ греческыи, первыи законъ вписавъ, преда, тако глаголя, яко всяко село, в непотребу аще бываеть или присягы поганьскы, да отдавается въ божии храмъ съ всѣмь имѣниемъ, елика суть господеви. И то село, творящая требы в немъ и присягы, и да продасться съ всѣмь домомъ своимъ, и цѣна ихъ дасться бѣднымъ. Всяко бо село, аще ему господинъ погыбнеть, а не будеть наслѣдника рода его, дабы тяжалъ, да дасться церкви божееи. Аще ли кто от людеи тяжеть его по насилию, да битъ будеть предъ старѣишиною. Глава 2. О клеветѣх и о шептѣх. Всякъ творяи клеветы, достоить князю и судии не послушаати ихъ безъ свидитель многъ, но глаголати къ суперникомъ и клеветникомъ, аще не притосхнеть с послухы. Но яко же законъ божии учить, ту же казнь прииметь судия, иже по криву судять. Еже на друга безъ послуха глаголеть, божии законъ велить, иже сего не творити, проклятъ да есть. О супръници. А суперници да бити будуть безъ послухов. И о браних и о супостасѣх, и о полону. И исходяще къ супостатомъ на брань, подобаеть имъ хранитися от всякаго слова неприязнена и вещеи и от жены, и къ богу единомыслие свое имѣти, и молитву творити, и обѣты къ святымъ его и съ совѣтом же брани творити. Помощь бо от бога дасться въ сердцѣхъ съвѣты творити. Не въ премногу бо силу бываеть победа брани, но от бога крѣпость, таже богу дающему победу. Плѣна же 6 часть достоить взимати княземъ, а прочее все число всѣмъ людемъ в равную чясть раздѣлити от мала и до велика. Довлѣеть бо жупаномъ и казначѣемъ княжа чясть, а прибытокъ людемъ. Аще ли обрящутся етери от нихъ, дръзнувшеи от тѣхъ друговъ или кметичищь, или простыхъ людеи, подвигъ и храборьство съдѣеть обрѣтаяися князь или воевода, в то время от уреченнаго урока княжа да подается, яко же и лѣпо есть. Да подъемлеть я по части, иже обрѣтается на брани, да бываеть чясть, и иже остають на стану, да бываеть. Тако бо и глаголано есть и писано бысть, и предано от царя и пророка Давида. Глава 6. Оже мужь блудить с рабою от жены, а се иже имет творити. Глава 6. Имѣя жену свою и примѣшаяся рабѣ, являющеся бещинници и блудяи с рабою, и да битъ будеть муже тъ, а рабу сию достоить от князя земли тоя продати чрезъ землю ту в ыную область, а цѣну ея дати убогымъ; тоже блудящаго по божию закону достоить удалятися имъ, да отдасться божиимъ рабомъ в постъ: 7 лѣт достоить внѣюду божиа храма, 2 лѣта въ время литургия стояти, а два лѣта влазити въ церковь до святого еуагелиа, а прочее внѣ стояти и послушати литургиа; друзии же 2 лѣта до «Вѣрую въ единого бога», а седьмое лѣто всю да яти; не взимати же от священныхъ ничто же, но кончати же 7 лѣто; въ 8 же все приимати, но с разсужениемъ. Достоить же ясти хлѣбъ с водою в 7 лѣт. Соблудивыи съ чюжею рабою да битъ будетъ и дасть 30 стлязь, рекши златниць, господину рабы тоя, а самъ дасться в постъ 7 лѣтъ, яко же и преже рекохмъ, еда не предасться. Аще ли нищь есть, да подаеть противу силѣ своего имѣниа господину рабы, а самъ реченому посту дасться. Глава 7. Иже блудить с черницею. Блудящему с черницею по закону людьскому носа ему урѣзати, а по церковному закону 15 лѣтъ поста да предлагаеться ему. О кумѣ. Глава 8. Иже поиметь купетру, рекши куму свою, женѣ собѣ, по закону людьскому носа имъ обѣма урѣзати и разлучити а, а по церковному закону разлучити а и посьтѣ 15 лѣтъ. Дает же ся чинъ по тому же сице: 5 лѣт внѣ церкви стояти, плачющеся и послушающе литургию, а 4 лѣта въ церкви стояти до святого еуангелиа, а 3 лѣта до «Вѣрую въ единого бога», 3 — вся, и о хлѣбѣ, и о водѣ. И тако скончавши урокъ свои, и въ 16 лѣто все возмуть. О дщери. Глава 9. Оже ли дщерь свою поиметь от святого крещениа, в ту же казнь да внидеть, а суд то же по людскому, яко и кумомъ, яко же пред рекохомъ. О мужатѣи женѣ. Иже съ мужатою женою обрѣтается, носы обѣма урѣзати, и да битъ будеть. Аще ли самъ мужь застанеть, да убиетъ я оба, яко и пса у верзости. О судияхъ и о послусѣх. Въ всякю прю и клевету и шепты достоить князю и судии не послушати безъ свидитель многых, но глаголати къ суперникомъ и клеветникомъ: «Аще не притькнете послуховъ, яко же законъ божии велить, прияти ту же казнь чаите, оже на друга глаголете, божии законъ тако велить». Да же сего не схранить, да будеть проклятъ. Надо всѣми же сими на всякои прѣ князю или судьи достоить со всяцѣмь испытаниемъ и съ въстезаниемъ и терпѣниемъ испытание истезанию творити и безъ послуховъ не осудити, но искати послухъ истиненъ и въспросити послухы истовые, боящихся бога, нарочитыи, не имуще вражда никоея же, ни врежающая, ни мьсти с нимъ имѣюща, ни мерзости, ни лукавьства, ни тяжи, ни при на него глаголють, но страха ради божия и правды его. Число же послух да бываеть 11. То же число послухъ даите въ великия пря от единаго до 18, а выше, ни ниже сего рока; и в малыя пре до 7, от 7 и до 3-хъ, а не мене сего рока. Власть же имать на судѣ, на него же тои глаголеть судии, залагати и глаголати послухомъ; да обладаеть послухи, или присягу, или продажду, или таже казнь. Аще ли в кое время обрящутся лжуще, не достоить же потомъ ни въ едину прю тѣхъ послуховъ приимати, иже будуть когда обличени лжуще и преступающе законъ божии или зажитие имѣюще. Недоволнии же о себѣ, невидими нашею на прю отъемлются. Аще будут два послуха или будеть на единомъ измѣна, то и другыи не послухъ, яко оба лжуще или житие скотьско имуще, или иже о себѣ непобедими на присягъ отъимутся. О девици. Глава 10. Приложивыися девици девою, а не въ волю родившимъ ю, последи же симъ очютившимъ, аще възлюби ю отрокъ пояти, и въсхощета родителя ея, да тогда бываеть свадьба. Аще ли единъ ею не рачити начнеть, честенъ сы богатствомъ своимъ, то отрокъ девици дасть за срамъ литру злата, сирѣчь златниць 70 и 2 стьлязя. Аще ли подобен есть не имѣти, то дасть полъ имѣния своего и ниже того. Аще ли нищь есть, то тепетъ его судия земли противу силѣ его и посылаеть от своея области. И от земли тое да отженуть и, повиненъ есть посту 7 лѣтъ, яко же писахом. Иже деву уносить, то тепут и въ триста ран. Глава 11. Приложився девици девою в пустѣ мѣсте нудми пусту, находившую людьми, идеже аще еи не будеть помогы, да тепут отрока того и да продадуть я имѣние его дати девици все за срамъ. Глава 12. Прикоснувыися въздѣвящеися девици преже времени 13 лѣтъ, да продасться самъ отрокъ съ всѣмъ имѣниемъ своимъ и да тепуть его, и дадуть имѣние его девици. А по церковному же закону нужу створивыи нареченѣи замужь, вси суть повинни посту 7 лѣтъ, яко же преже мужатици дѣля глаголахомъ. Глава 13. Приложивыися девици нареченнѣи замужь, обрученеи мужу, аще ли и въ волю девици залѣзлъ будеть, носъ да урѣжут ему и да тепуть его 107 ранъ. Глава 14. О свадьбѣ, иже в роду женятся. Кровь мѣсяще въ свою кровь, свадьбу дѣють творящеи, да тепуть, и да разлучатся. Оже имѣет 2 женѣ. Глава 15. Иже имѣяи двѣ женѣ, да ся ижденет менца съ своими дѣтьми, и тепуть его твердѣ, а постъ 7 лѣтъ. Глава 16. О зажиганьи. Въжагаяи чюжь лѣсъ и сѣкыи дрова от него, в сугубу вину повиненъ есть. О враждѣ. Глава 17. А иже за какы етеры вражды или разграбление рати имѣния дѣля огнемъ зажигаютъ храмы, аще въ храмѣ, да огнемъ съжгуть, и аще ли внѣ града, или въ веси, или села, или въ селехъ хлѣбы, или гумно, или ино что волею, то и мечемъ усѣкается, иже зажигаеть; а по церковному закону в постѣ 12 лѣтъ предълагается, яко враждебникъ есть. О зажигании нивы. Глава 18. Аще ли кто, терние или степлие хотя зажещи ти на своеи нивѣ, възгнѣтить огнь, тои же огнь пришедъ и пожжеть чюжия нивы или виноградъ, достоить судии испытати, да аще в невидѣнии или въ благодать възгнетившу огнь сь, то то бываеть безъ щеты съгорѣвшаго да творить. О зажиганьи нивы. Аще любо въ вѣтренъ день или в нощь вьялица или огнь тои вѣтръ възгнетить, да не схранилъ будеть възгнетивы огнь, а рекъ: «Не приидеть огнь»; или облѣнився лѣностию, или умѣдливъ, или не не моглъ будеть, то пожжеть огнь, да платить и да тепуть его. Аще ли съхранилъ будеть все, напрасно же духъ буренъ нападет, и сего ради проидеть огнь далече, и да не осудится. Аще от тучи загарается храмъ чии, пожждеть етеро чье от своего ему рухла, и проидеть огнь и прочее пожжеть окрестныхъ своихъ ему сусѣд съсуды и храмы, яко внезаапу бывшу пожждению, тому да не осужается. Оже прибѣгаеть въ церковь. Никто же прибѣгающаго въ церковь нужею да не изовлачить, но вещью прибѣгы бѣду свою да повѣдывають попови, и попъ являетъ виннаго и вину от него створеную да приемлеть, яко убѣгая, и по закону да изыщется обида его и испытается. Аще ли кто покушается нужею от церкви извести прѣбѣгъшаго, кто любо будеть, таков же да прииметь 140 ранъ, и тогда, яко подобаеть, да испытается обида прибѣгъшаго. Иже имѣеть котору каку со етером. Всякъ вещь имѣяи съ етеромъ что котору каку, сам ся стоя с нимъ и въ земля от него, а не вѣдая владыкамъ, но о себѣ творя, или по власти, или по силѣ, или по насилию, нудми належаще, въ истинну свое имѣя, се да творить, да отпадаеть своея вещи, и да възвращають ю. Аще ли чюже възметь что, да от владыкы земли тоя да не владаеть о себѣ, но да тепуть его и да не строить никого же, яко не въ власть бывая, се же бывая мѣстникъ, и тако бывая, да устроение створить тому, еже взяти. Глава 29. О родех. Родители и дѣти, иже на ся что възглаголеть, да не имуть имъ вѣры, ни господы на господа, ни по осподѣ рабѣ, но свободнику, или от иноя чади аще кто будеть, тому да имуть вѣры, но то съ испытаниемъ, да будеть безъ грѣха рабъ, ли свободникъ, или послухъ да не бываеть. Глава 21. О полону. Иже кто от ратныхъ купить плѣнника и весь строи его, свою цѣну дасть на немъ, тоже аще имать ту же цѣну вдавыи на себѣ, да идеть на свободь въспять, да имат искупъ его мездника, дондеже изработается. Аще ли не имать что дати на себѣ, юже свѣща цѣну, а мьзды ему нарицающеся на всяко лѣто 3 щлязи пред послухомъ, и тако скончавшу ему цѣну, да отъпущается свободенъ. Тако же, иже аще работаеть из робы, и свѣщаеть цѣну его пред послухи, да отпущается. О послушествѣ. Глава 22. Свѣдитель послух, свидители от послуха да не свидѣтельствуютъ, глаголюще, яко «слышахомъ от коего сего длъжна суще и сего причастника», или ино что свидѣтельствующе, духомъ слышаще, аще и жупани суть, рекши князи, иже се свидительствуютъ, да не слушаютъ ихъ, не суть бо сами видели. Иже от ратныхъ являяся и святую нашу вѣру крестьяньскую отвергоша, и възвращашася въ свою землю и градъ, да въ церковь предастъся. О конѣ. Глава 24. Аще кто испросить конь, а он дасть до нарочита мѣста, или послеть, и ключится вредити, или умреть, испросшу, глаголеть, достоить бес четы быти, да творить господинъ коня, не платится. Аще ли в зарокъ мѣстомъ проидеть, то да умреть, тои заплатитъ. Аще кто безъ повелѣния на чюжемъ конѣ ѣздитъ, да тепуть его три утра и да продадут его, яко и татя. О поганом полону. Глава 25. Иже от ратныхъ имуть поганово и въ святую нашу вѣру христьяньскую, и отвержется, възвращающеся въ свою землю и градъ, да тепуть его и въ церковь да предадуть его. О скотѣ. Глава 26. Иже чюжии скотъ затворить или голодомъ уморить, или инако како убилъ, в сугубу вину да осужается, да тепуть его и да продадуть его. О татбѣ, иже крадеть на воинѣ. Глава 27. Крадыи на воинѣ аще есть крадыи оружие, да тепуть его. Аще ли конь, да продадут. Аще крадеть рабъ у господина. Крадущему рабу у господина, господинъ, аще и хощеть имѣти и таковаго раба, окраденномо да искупится, да безъ счеты творять. Аще ли не хощеть створити имѣти раба того, сего да отдасть в работу окраденому, то да тепуть и да продадуть, ему же крадъ. О стадѣ. Глава 28. Иже стадо чие чюже заженеть, яко вожь, въ первое се творя, да тепуть и, второе же от земля тоя да исъжжденется, третие еже створить, да тепуть и да продадуть, но елико поставить все и елико будеть загналъ. О гробнѣмъ тати. Глава 29. Иже мертвеца съвлачить въ гробѣ, да продасться в сугобину, и да тепуть его въ 300 ранъ. О церковнѣмь тати. Глава 30. Влазяи въ олтарь или въ день, или в нощь и вземляи етеро от святых сосудъ или от платия и от всякия вещи, да тепуть его да продадуть. А иже внѣюду олтаря церкви възметь, да тепуть его и постригут главу, и изъ земли слется, яко нечистъ. Аще трижды украдеть въ церкви что, да ослепять его и носа да урѣжуть ему. О татѣ. Глава 31. Иже свободнаго украдет или продасть, или поработить, да поработится самъ, яко же и онъ поработилъ есть свободу, в ту же работу да въступить. О рабѣ. Глава 32. Приснубляя кто подъмолвивыи чюжаго раба и крыя его, а не явѣ творяи, повиненъ есть и тои господину тому того своему господину пристроити другаго или иного купивъ или цѣну дасть, таковаго раба дати цѣну его, и да тепуть его. О маложену. Глава 33. Не разлученно есть от бога маложенома житие творящу спасу, творець нашь господь богъ премудростию учить насъ, то бо въ бытии не суща человека створи не тако же, но перьсть вземъ от земля и создаи жену, а могыи инъ от мужеска ребра полу створи ю, да сшедшимся въ премудрость едино еста, а не въ двѣ лицѣ и плоти взаконить въ сверьствъ, да ни въ версту не разлучну. О разлученѣи. Тѣм же и жена, наченши горкии вкусъ и давши мужеви горкаго того же вкуса от льсти неприязнены, и от того разлученѣ в вѣкы мужа божия заповѣди преступлениемъ с подружиемъ створше, женою разлученъ за грѣхъ тои и страсть има за дѣти сласти за дѣемѣ сочтания не разлучая, а сверьсть неразлучна есть. О мужѣ и отпущеньи женѣ. Сему же закону явлену пакы от иеуангелиста утвержешися еуангелие, створшемуся въ оно время, внегда фарисѣи въспросиша Христа бога нашего: «Аще достоить человеку по всякои винѣ на всякъ грѣхъ отпущати жену свою». Отвѣща имъ Исус: «Яко же богъ сведе и сочта, человекъ да не разлучаеть, развѣ словесе прелюбодѣинаго». Послѣдующе же имъ убо яко и приснии ученици Христу богу, не смѣ имъ иного закона взаконити, но занеже от неприязнена видѣние впадает межи маложенома клеветы ради плотескыя похоти или иныя каковы любо злобы. Тѣм же въ число нарицающе закономъ вещи, ихъ же ради разлучаетася маложена мужь от жены своея за таковыи грѣхъ. И разлучаетъ же ся за сия грѣхи жена от своего мужа блуда ради, аще обличится проказы дѣюще животу его, или иныя какие злобы сведуще иного мужа кромѣ своего, но мужу очюжьщу, и не запрѣтить ему ни женѣ своеи. И пакы же аще в недугъ прокаженъ въпадеть, да разлучается жена от мужа. Аще кую проказу створилъ будеть еи или, иного чая, не исповѣсть еи, и аще въ прокаженыи недугъ впадеть, и аще етеро что от него ключится преже шествия единому ею умрети, въ злую язь впадшу от твари, и тварнику всякому огнемъ да съжждется. О судияхъ. Но се же все вѣдомо достоить княземъ и судиямъ с послухы истязати и испытати, яко же предъ писахомъ, всю дѣ велимъ вся бесчиници людьстѣи в великии судъ божии, им же суть обещници людьстии въ веселии суть богу от князь имати осужати, да не сего дѣля не достоить обиновати никого же, но вся на всякъ день въ божии законъ наставляти, уповающе на Христа бога, въ вселеньскыи судъ блаженыи же гласъ услышати: «Грядѣте, благословении отца моего! Наслѣдуите уготованное вамъ царствие, благыи раби вѣрнии! Въ мнозѣ вы устрою. Внидете в радость господа бога нашего, веселящеся съ аггелы въ вѣкы вѣкомъ. Аминь». О раздѣлении дѣтем. А се иже отець не уравняетъ дѣтеи, овому мало предасть, а овому много, а другаго лиха створить за гнѣвъ нѣкакъ, да ся разделить всѣмъ на части. О шевцѣ. Аще швець исказить портно, не умѣя шити или гнѣвомъ, да тепуть его, а цены лишенъ. О ключарѣ. Оже кто до ключяря ласковъ, възметь что любо у него, да тепуть оба, но ключаря боле. О бѣганьи. Иже людинъ бѣгаетъ от князя своего подъ иного князя, да тепуть его добрѣ. О попѣ. Аще попъ бѣжить от своего епископа къ иному епископу, да не поетъ. Аще ли простить и свои епископъ, да поеть, но на иномъ мѣстѣ. О орудѣи. Оже кто что орудие възметь, а не упрашавъ у господина орудия, да тепуть его. О волѣ. Оже кто волъ бьетъ, оря, да тепуть его, аще ли уразитъ, да заплатитъ. Тако же и конь. О глаголаньи. Аще ли кто велми глаголеть у господы и не смирно же, да тепуть его. О протравѣ и о скотѣ. Протравы по коровѣ, аще и волове ходять, толи испасеть ниву или виноградъ, да тепуть господина коровья, да и платить, еже будеть испаслъ. О пьсѣ. Песъ, аще проказы дѣеть, подърывъ клѣть или продравъ стропъ, влѣзеть, да убиють я. Аще ли дверми влѣзеть, а будуть не затворили, да не убиють его. О похваленьи. Аще ли кто похвалится на кого, и на него же будеть хвалился, да ся что створить винограду или нивѣ, или скоту или самому похвалник, да тепуть и продадуть его. О враждѣ. Аще кто вражду створить, Моисѣи бо пророкъ и законодавець поручилъ, да идеть рука за руку, и око за око, и глава за главу. Аже ся искупить, то от земли тоя да ижденется. О скотѣ. Аще скотъ в нощи разламляет плоты, ти да ясть в нощи и ходяи, да ся подасть господину двоичи. А третие еда ся устрѣлить стрѣлою, аще конь или говядо. Аще ли свиния или боровъ проломляет плоты или подърываетъ нощию, да убиют его, звѣрь бо тои есть злонравенъ, да иже разаралъ, то ребры заплатити. О еретицѣ. Аще етеру человеку рчеть: «Еретиче», да ударить и ножемъ. Аще ли предъ судия идеть, да подъиметь глаголавыи, еже есть было еретику подъяти, да тепуть его добрѣ. О ратаи. Иже ратаи, не дооравъ времени, поидеть прочь, да есть лишенъ орания, тако же и пастырь, иже стадо пасеть. О епископѣ и о попѣ. Оже имуть епископа или попа с чюжею женою, или дияка уларняго, да измутся сана своего. О послухѣ. Попъ же бывает въ послушествѣ за 12 мужь. О дву жену. Аще ся двѣ женѣ бѣсита, блуда ради лѣзучи, на купѣ творящи, иже мужь едина, да тепуть обѣ по 100 ранъ. О упоиствѣ. Аще другъ друга упоить до поруга, да биенъ будетъ 12 ранъ. О черньцѣ и о черницѣ. Аще имуть черньца с черницею, блудъ дѣюща, да окуютъ и и всадять в темницю, дондеже умретъ, отрекъ бо ся свѣта сего. О мужи и о женѣ, и осляти. Аще имется мужь съ ослятем или жена, аще ли да бьенъ будеть и продасться в поганыя, погано бо есть зѣло. Дати цѣну ту бѣднымъ. О разбоинице. Аще разбоиникъ имется, мечеви предасться. О клятвѣ. Аще кто кленется скупости ради, да бьенъ будеть. О оклеветании. Аще кто оклевещет друга, да биенъ будеть, да прииметь, яко же было оному прияти. О мщатѣ. Аще кто блудъ творить съ мщатемъ, да убиютъ его. О уставнѣи патриархомъ правилнои чести, яко не достоить имъ въсхищати области иному, достоины на освящение и строение, но и въсхищеныя по обидѣ възвратити. О сварѣ. Аще два мужа сваритася, то единъ удари подруга каменемъ или пястию, да не умреть, но сляжеть на ложѣ, аще ли въставъ, мужь походить на дворѣ о жезлѣ, чистъ есть ударивыи его, точию недѣлания его да дасть и цѣлбу. О битьи рабъ. Аще кто бьетъ раба своего или рабу жезломъ, ти да умреть от рукы его, судомъ да ся мьститъ. Аще ли пребудеть день или два, да не мьстится, свое бо есть имѣние. О сварѣ. И аще котораятася два мужа и уразити жену непразну, тии изыдеть от нея младенець не обличинъ, то дасть цѣну, елико задежеть мужь женѣ с подобою. Аще ли обличенъ будеть, то дасть душу за душу, око въ ока мѣсто, рука в рукы мѣсто, нога въ ногы мѣсто, зубъ въ зуба мѣсто, ижждение въ иждение мѣсто, вредъ въ вреда мѣсто, язва въ язвы мѣсто. Иже ударить въ око. Иже кто искнеть око рабу своему или рабѣ своеи, ти да осленет, свободь да отпустити я въ ока мѣста их. О зубѣ. Или зуб рабу своему или рабѣ своеи вы[бъеть], свободь да отпустить в зуба мѣсто. [О татьбѣ]. Аще кто украдеть теля или овцю, 5 телятъ да дасть въ телца мѣсто, а во овци мѣсто 4 овци дасть. О татбѣ. Аще въ подъкопании застанется тать, ти язвенъ умреть, нѣсть ему боя. Аще ли взидеть солнце за нь, и повиненъ есть. Аще ли не имать, да продадуть его в татбы мѣсто. Аще ли останетъ татба в рукахъ его от осляти и до овчяти, живу сугубу да дасть. О поклажеи. Аще кто дасть подругу сребро или ино что скрыти, ти украдеть и кто из дому его, и аще обрящеться тать, да тяжеть сугобь. Аще ли не обрящется тать, да приидеть господинъ дому предъ бога и да ся кленетъ. Аще ли нѣсть, слуковалъ самъ на все дружне положение по всему словеси въ кривину о всеи гибели, судъ обою украдъ, и у бога да дасть сугобь другу. О братѣ. Иже брату нищу взаимъ дасть, не будеть домъ его тощь, не задежи роста. О закладѣ. Аще ризу друга своего в залогъ заложиши до захода солнцу, отда же ему, есть бо все одежа ему си одина риза стыдѣния, в чемъ ему стати. Аще убо възопиетъ къ богу, слухомъ услышить и, милостивъ бо есть. О осляти. Иже узриши осля брата своего, падъшееся с рухломъ, да не минеши его, но въздвигнеши и или ино что да превратися, и судъ нищаго въ судѣ его и всего слова криваго да отпустиши и чиста и правдива, да не убиеши. Не оправди нечестиваго мзды ради, да не възмеши мьзды, мьзда бо ослѣпляеть очи видящимъ и рассыпаеть словеса правдивая. О сыну непокоривѣмь. Аще кому будеть сынъ непокоривъ губитель, не послушая рѣчи отца своего и матери, они кажуть, и не послушаетъ, отець же его и мати изведета предъ врата градъная мѣста града того и да ркуть градьскымъ мужемъ, глаголюще: «Сынъ нашь непокоривъ есть и губитель, не слушая речеи нашихъ, вѣтуя пьяница». Да побиютъ и камениемъ мужи града того, да умреть, да измуть злое сами от себе, да ти друзии видѣвше убоятся. О повѣшеньи. Оже кто кимъ грѣхомъ судомъ смертнымъ умрети, и повѣсять и на древѣ, да не пребудеть тѣло его на древѣ, но въ гробѣ погребуть и в тои день. О овчати. Аще видиши овча брата своего или ино что, плавающе въ водѣ или по полю блудяще, не мини е, но обрати къ своему брату. Аще ли нѣсть братъ твои, поими въ домъ свои, дондеже възыщеть брат твои, и даси ему, яко же створи всякои гибели его, ти обрящеши, не мини его, но възми, не могии потаити и да не съгрѣшиши богу. О сварѣ. Оже будеть пря межи человекома, и придета на судъ, да судять и, и да оправдаютъ праведнаго и осудять нечестиваго. Аще есть достоинъ ранъ нечестивыи, да поставиши предъ судиями, да бьютъ и пред ними по бесчестию его 40 ранъ, да не предъложить паче сего, безъ лѣпоты бо есть. Аще сваритися человека съ братомъ своимъ, то, пришедше, жена единаго его отъятъ мужа своего от убивающаго рукы, и имет мужа за лоно, да отсѣкуть ея руку, и не пощадить ея око твое. О умираньи. А се же повелѣваемъ, аще будеть умирая и повелѣлъ кому устроити имѣние, или съ детми которень сы или съ женою, ти тому поручить устроити имѣние предъ послухы, то да ему будеть нужа скончати все. Но аще есть строи, не противяся суду, повелѣние умершаго стоящему, то да глаголеть противу женѣ и дѣтемъ, да скончаеть волю умерьшаго. Аще ли есть поручникъ о себѣ, сам ся творя, приимъ строя умершаго домъ, то что погубить от имения жены и дѣтеи, то да възметь на судищи казнь 70 ранъ и дасть все сиротамъ, и полъгода приставить. Приказываем же с поручникы умершаго. И аще будуть почтени от работу въ свободу на отпущение осподичичемъ и госпожѣ, и аще ли не будеть свободъ, тогда не оставляютъ ихъ притити по госпожѣ и по осподичичехъ, яко и выше ркохомъ. Аще ли не правъ судъ, то взидуть къ великому отмѣстнику, еже его постави власть наша помагати сиротѣ и вдовици въ правду. Рекъшу богу пророкомъ: «Судите сиротѣ и оправдаите вдовицю». То да исправить великыи судия. И «обидяи сироту приемлеть судъ противу дѣломъ его». И повелѣваемъ же и порученымъ имѣние подъбно быти умеръшаго повелѣнию, да не будеть пияница, ни которы имуща с тѣми, яже начнуть строити, ни пустошници безаконии. Но да будуть подобнии, ацѣм же есть лѣпо строити, 1 о задушии, 2-е о женѣ и о детехъ. Се же начинающе, велимъ, общая боящеися казни, ни обинующася, не минующая ни великыхъ, не малыхъ, устрояти имѣние здравымъ ходящимъ и с целымъ умомъ, послухы подобны поставити, свѣдительствованы о добрѣ, да не будуть разбоиници, ни пияници, ни татье, ни иноя ни кое же злобы имуще, не мними, ни мнѣе седми от того града, идеже живутъ, или от веси, или аще откуду пришли суть, но подобни послушеству. Попущаем же и о рабѣхъ, свободою почтеныхъ, да стаютъ ити въ послушество, а не почтеных свободою право не велимъ. В писания, иже о имении своемъ, первое да впишеть вѣры своея образъ, иже и душу избавить. Аще же обѣдно избавити и преже житиемъ чистымъ не устроивше, ни рукы простершимъ убогымъ, ни свобожеше, обаче аще и всего до конца не получить, то аще и мука легъчаеши будеть. Глаголеть бо не лживъ есть рекыи: «Едина душа вящеши есть неба и земли». Да аще кто самъ в лѣностномъ семъ житии не достиглъ есть чимъ, ти отходяще оставляють многа уста за ся, яже начнуть мочи кричати, яже ны помогуть и по нас вѣчному огню отяти. Предая имѣние свое предъ послухы, да впишеть первое, что свободь, что ли дати убогымъ, что ли дѣтем, или сердоболи, или другомъ, или женѣ вещьнѣи, или иереомъ. Попущаетъ же суд нашь, да аще въсхощеть дарити от своея чясти жену си вещьную, то дарить достоиною чястью, еже наречется полъдому; наполу бо ему домъ, даетъ ему судъ власть, а полъвещи человѣческая не дасть ему, длъжнымъ судищемъ отцемъ чада своя кормити. Тѣмъ бо ся множество сдержит. О мачехах. Мачехам же и матеремъ велим крыющимъ имѣние у чюжие чади, иже не суть сердоболя, тѣ ся измѣнятъ крыемое, да ся изведуть на судъ и крывъшее, в нихъ же есть скровено, да ся лишатъ того, еже будеть крала, а онѣ приимут, яко и тати, казнь 70 ранъ и дадять общую татбу, скрывшую мачехою, и да подѣлять дѣти особь первыя жены с мачехиными дѣтми. Аще ли будеть кии дѣтищь с мачехою вѣдалъ, то и тъи дасть татбу с нею, да ему не будеть чясти в томъ, яко и мачесѣ. О оружии. Иже изломить другу копие или щитъ, или топоръ, да аще начнеть у себя хотѣти держать, то прияти ино что у него, аще ли инѣмъ чимъ ему заплатить пред чадью, иже начнеть вѣдати, колко будеть далъ на нем. О дѣтяти. Аще дадять дѣти въскормити длъжници, а саморазумѣетъ лжицею взяти, прокорма 3 гривны взяти. О человецѣ и о женѣ. Аще ся дасть человекъ или жена утошна времени, дернь ему не надобѣ. А поидеть прочь, дасть 3 гривны, а служилъ даромъ. О стозѣ. И за стогъ за тяжебныи и за сѣнныи гривна кунъ, а тяжа не надобѣ. О бесщестьи. А за бесчестную гривну золота, аже будет баба в золотѣ и мати, взяти ему 50 гривенъ за гривну золота. А оже будет баба не была въ золотѣ, а по матери ему не взяти золота, взяти гривна сребра, а за гривну сребра полосмы гривны. По си мѣста судебникъ царя греческаго Костянтина.

Костянтинъ же бяше тогда въ Новѣгородѣ, и разгнѣвася на нь великыи князь Ярославъ, и поточи и в Ростовъ, и на 3-ее лѣто повелѣ его убити в Муромѣ, на рѣцѣ на Оцѣ.

Бои третии Ярославу съ Святополкомъ. Въ лѣто 6527 [1019]. Прииде Святополкь съ Печенѣгы въ силѣ тяжцѣ на Ярослава; Ярославъ же събра воа многы купно съ наатыми его варягы, и изыиде противу его на Алто, и ста Ярославъ на мѣстѣ, идеже убиень бысть Борисъ; и въздѣвь руцѣ на небо, и помолися, рече: «Кровь брата моего въпиетъ къ тебѣ, Владыко! Мъсти отъ крови праведнаго, якоже мъстилъ еси кровь Авелеву, положивь на Каинѣ стенание и трясение; тако положи и на семъ окааннѣмъ братоубиици». И помолився, и рече: «Братиа моа! Аще еста тѣломъ отшла отсюду, но молитвою помозѣта ми на противнаго сего и гордаго убиицу». И се ему рекшу, поидоша противу себе, и покрыша Летьское поле обои отъ множества вои. И бысть сѣча зла, якоже не бывала такова въ Руси, и за рукы емлюще сѣчаахуся, и по удолиемь кровь ручиемъ течаше яко въ время дождевное, и съступишася трижды, и мнози вѣрнии видѣша аггелы, помагающа Ярославу; и обьмръкше биющеся, бѣ бо туча велика, и громъ изъ неа многь, и млъниа часто блистающи, и еликоже млъниа освѣщаваше, блищахуся оружиа въ рукахъ ихъ; и едва въ глубокь вечерь одолѣ Ярославь, а Святополкь побѣже. И бѣжащу ему, нападе на нь бѣсь, и вложи въ сердце его страхъ, и разслабѣша кости его, и не можааше на кони сидѣти, носяху его на носилѣхъ; и принесоша его къ Берестию, бѣгающе съ нимь, онъ же, гонимъ гнѣвомь Божиимь, глаголаше: «Побѣгните сь мною, женуть по насъ». Отроци же его всилахуть противу: «Егда кто женеть по немь? и не бѣ никогоже гонящаго, ни женущаго по немъ, и бѣжаху съ нимъ; онъ же лежа вь немощи, и въсхапився глаголаше: «охъ, се женутъ по насъ, побѣгните». И пробѣже Лятскую землю, гонимъ Божиимъ гнѣвомъ, и прибѣже въ пустыню межи Ческую землю и Ляхы, ту испроврьже злѣ животъ свои: спаде съ носилъ. Егоже и по правдѣ, яко неправедна, суду нашедшу на нь, по отшествии сего свѣта приаша мукы окааннаго Святополка: показаша явѣ посланнаа на нь пагубнаа рана, въ смерть немилостивно вогна, и по смерти немилостивно мучимъ есть, связань вь днѣ аду. Есть же могыла его и до сего дне въ пустыни, исходитъ изъ неа смрадъ золь. Се же Богь показа на показание княземъ русскымь, да аще сице сътворятъ, ее слышавше, туже казнь приимутъ; но и болша сиа, понеже вѣдуще се бывшее сътворятъ такоже злое убииство. 7 бо мстии приемъ Каинь, убивъ Авеля, а Ламехъ 70; понеже бо Каинь не вѣдыи мьщениа приати отъ Бога, а Ламехъ, вѣдыи казнь, бывшую на прародителехъ его, сътвори убииство. Рече бо Ламехь къ своима женама: мужа убихъ въ язву мнѣ, и уношу въ вредъ мнѣ; тѣмже, рече, 70 мьсти есть на мнѣ, понеже, рече, вѣдаа сътворихъ. Сеи Ламехь уби два брата Енохова, поа себѣ женѣ еа; сеи же Святополкь, новои Авимелехь. иже ся бѣ родиль отъ прелюбодѣаня, якоже и Авимелехь, иже изби 70 братии своа, сыны Гедеоновы, послѣди же самого жена з города полужерновомъ уби; тако и сии бысть окаанныи Святополкь, емуже обою сею горши мука бысть. Ярославъ же сѣде въ Киевѣ, утръ поту съ дружиною своею, показаа побѣду и трудъ великь по брату своею, и оттолѣ крамола преста въ Рускую землю, и Ярославь приа власть всея Рускыа земля.

О възыскании тѣла святаго Глѣба, князя Муромьскаго. Убиену же бывшу Глѣбови и повръжену на пустѣ мѣстѣ межи двѣма колодома, и Господь не оставляетъ своихъ рабь; якоже рече Давыдъ: съхранитъ Господь вся кости ихь, ни едина же отъ нихъ не съкрушится. И сему убо святому лежащу долго время, и не остави его Господь въ невѣдении и въ небрежении отинудъ пребывати; но показа Богъ мимоходящимъ гостиемь, овогда убо видѣша стлъпь огнень, овогда же свѣща горящаа, и пакы пѣниа аггелска слышааху мимоходяще гостие, инии же ловы дѣющеи и скоты пасущеи. Се слышааше и видяще, не бысть памяты ни единому ихь о вьзыскании тѣлесе святаго, дондеже не трьпя Ярославь злаго сего убииства, движеся на братоубиицу оного окааннаго Святополка; и браны многы съ нимъ съставивъ, и всегда пособиемь Божиемъ и поспѣшениемъ святою побѣдивъ: елико брани съставивь съ нимъ, посрамлень и побѣжень отбѣгааше, дондеже бѣжа погибе, якоже выше рѣхомъ. Ярославъ же начать въпрашати о тѣлесехъ святою: «како или где положена еста?» И о святѣмъ Борисѣ повѣдаша ему, яко въ Вышегородѣ положень есть, а о святѣмъ Глѣбѣ вси вѣдяху, яко во Смоленьсцѣ убиень есть, но невѣдяху, где положень есть; и тогда сказаша ему, яже слышаша отъ приходящихъ оттуду, како видѣша свѣтъ и свѣща въ пустѣ мѣстѣ. И то слышавъ Ярославъ, посла на възыскание ко Смоленску прозвытеры, рече: «Яко тои есть мои братъ». И обрѣтоша его, идеже бяху видѣли, и шедше съ кресты честно, и съ свѣщами мнозѣми и кадилы, и вложивше въ корабль, и привезоша и, положиша его въ Вышегородѣ, идеже лежить тѣло преблаженнаго Бориса; и раскопавше землю, ту положиша его, недоумѣюще бо еще, якоже бѣ лѣпо и честно. Се же пречюдно и дивно и памяти достоино, како и колико лѣть лежало тѣло святаго Глѣба, то же неврежденно пребысть ни отъ единого плотоядныхъ звѣрии, или птиць, или гадь, не бяше почернѣло, якоже бо имать обычаи тѣлеса мертвыхь, но свѣтло, и красно, и цѣло, и благовоню имуще; тако бо Богу съхраншу своего страдалца тѣло. И не вѣдяху мнози ту лежащу святую страстотрьпцу тѣлесе; но якоже рече Господь: не можетъ градъ укрытися врьху горы стоа, ни свѣщи въжегши спудомъ покрывають, но на свѣтилѣ поставляютъ, да свѣтитъ темныа; тако и си святаа: прослави а Господь свѣтити въ мирѣ, и премногыми чюдесы сиати въ великои Русскои земли, идеже множество страждущихъ спасени бываютъ отъ святою и всечестною раку святыхъ страстотрьпець Бориса и Глѣба.

Княжение Ярославле по смерти Святополъчи Владимеричевъ. Начатъ же Ярославъ воа дѣлити, старостамъ своимъ по 10 гривень, а смердомъ по гривнѣ, а Новогородцомъ 10 гривень, и отпусти а вся по домомъ; и давь Новогородцомъ правду и уставь, списавь грамоту, и рече: «по сему ходите и дрьжите, якоже списахь вамъ». Здѣ пишетъ судебникь великаго князя Ярослава Владимерича, и потомъ его дѣтеи: Изяслава, Святослава и Всеволода, и по нихь уставъ великого князя Владимира Всеволодича Манамаха, и потомъ царя Костантина великаго; язъ же сие преминухъ, множества ради.

Еще же молю ваше, братие, преподобие и благородие, чтущихъ и послушающихъ книгы сиа, еже аще обрящетъ кто много недостаточное, или неисполненое, да не позазритъ ми: не бо бѣхь кианинь родомъ, ни Новаграда, ни Владимера, но отъ веси Ростовскыхъ областеи, и елико обрѣтохъ, толико люботруднѣ написахъ; а елика силѣ моеи невозможно, то како могу наполнити, егоже не видѣвъ предъ собою лежащаго? не имамъ бо многыа памяти, ни научихся дохторскому наказанию, еже сьчиняти повѣсти и украшати премудрыми словесы, якоже обычаи имутъ ритори; а яже аще Богъ поручитъ въ руцѣ мои, то прьвыхъ лѣтъ напослѣдокъ вьпишемъ.